Левинъ, услыхавъ эти слова и особенно слово помощи, особенно неожиданно поразившее его. — Такъ сказано: «любви совершеннѣй и мирнѣй», и вдругъ совсѣмъ другое: помощи, и не сказано отъ кого».
Такъ это несообразно и такъ это истинно вѣрно отозвалось на то, что было въ его сердцѣ во всѣ эти дни и въ эту минуту, что онъ вдругъ[1] перемѣнилъ совершенно свои взгляды на слова службы. Онъ посмотрѣлъ на Кити. Она стояла все также и не оглянулась на него, но легкимъ движеніемъ рѣсницъ дала ему понять, что она чувствуетъ его взглядъ. Она тоже была тронута.
«Какъ они догадались, что помощи, именно помощи я искалъ и желалъ не знаю отъ кого — думалъ Левинъ, — но я не могу одинъ въ этомъ страшномъ дѣлѣ и прошу и ищу помощи. Какъ же не помощи, — думалъ онъ. — Любитъ ли она меня, не обманывается ли? Невѣрность ея, моя? Болѣзнь? дѣти? Все можетъ быть, все можетъ не быть. И что надо для того, чтобы это было и не было?... И Господу помолимся», проговорилъ онъ самъ съ собою, крестясь и кланяясь.
Слова службы уже не составляли для него развлеченія: онъ уже не выбиралъ изъ многихъ тѣ, которые подходили къ его настроенію и съ которыми онъ былъ согласенъ, но онъ старался проникнуть значеніе каждаго слова и если не понималъ, то винилъ только себя.
Когда священникъ послѣ эктеніи обратился къ нимъ и, давъ затихнуть гулу голоса дьякона и пѣвчихъ, усталыми глазами посмотрѣлъ на Левина и, тихо вздохнувъ, произнесъ молитву, Левинъ уже не судилъ, а ловилъ каждое слово, приписывая ему[2] то самое значеніе[3] сознанія своего безсилія и[4] страха передъ таинственностью совершаемаго и умиленной мольбы о помощи и благословеніи тому, къ чему онъ приступалъ «Боже вѣчный, разстоящія собравый въ соединеніе [и союзъ любве положивый имъ неразрушимый, благословивый Исаака и Ревекку и наслѣдники я Твоего обѣтованія показавый, самъ благослови и рабы твои сія, Константина и Екатерину],[5] наставляя на всякое дѣло благое».
Когда послѣ молитвы священникъ взялъ перстни и, благословивъ ихъ, три раза перемѣнилъ, Левинъ уже не смотрѣлъ на Кити, и ея розовый палецъ и руки показались ему такими маленькими, ничтожными, тѣлесными въ сравненіи съ тѣмъ ужасомъ передъ совершающимся таинствомъ, которое,[6] по словамъ молитвы, происходило еще со временъ перваго человѣка,
- ↑ Зачеркнуто: повѣрилъ
- ↑ Зач.: высокое
- ↑ Зач.: усиленной мольбы о помощи
- ↑ Зач.: ужаса
- ↑ Взятое в квадратные скобки извлечено из копии данной рукописи.
- ↑ Зачеркнуто: наполняло его душу
