но чуждый братскому чувству, которое должно сближать людей, грубый, насильственный, вызывающий. Но в этих новых случаях говорится уже не об отплате тем же, а только об отражении нападений на личность или собственность. А потому мы должны изучить их особо. Что касается формы изложения мыслей, — примеров, избранных для общепонятного ее выражения, то о них мы имеем сказать следующее. Обнаруживается разница между двумя Евангелиями в том, что говорится о верхней и нижней одежде. Могут сказать, что текст Луки лучше, потому что тот, кто обирает другого, начинает с верхней одежды. Но нам кажется предпочтительным текст Матфея. Речь идет о неправедной тяжбе, при которой человек злостно лишается своего имущества. Не надо забывать, что верхняя одежда признается самой необходимой вещью для бедного человека, потому что она служит ему постелью, и что уже Моисеев закон (Исх: XXII, 26; Втор. XXIV, 13) заключает в себе ограждающие в этом отношении предписания. Смысл таков: если какой-либо злой враг захочет судебными происками оттянуть от тебя часть твоего имущества, то ты, вместо того чтобы защищать себя рукою сильною, предоставь ему взять всё. Греческое слово персидского происхождения, которое в 41 ст. переводится словом «принудить», означает, собственно, общественную работу, выполняемую в качестве повинности (Мф. XXVII, 32). Совет сводится к тому, что лучше сделать больше требуемого, чем совсем отказать.
Здесь представляется трудность, ввиду которой нередко делали против нравственности Иисуса возражение, что она просто неприложима, ибо никакое общество не было бы возможно там, где честные люди таким образом предоставляли бы полную свободу действия злодеям. Чтобы отстранить это возражение, недостаточно было бы сказать, что здесь говорится не об общественных законах, а о частных обязанностях, и мало было бы напомнить, что другими местами писания охраняется общественный порядок. Следует признать, что совет Иисуса, хотя выраженный образно, вполне обдуман и действительно выполним. Ибо нетрудно усмотреть, что могут быть удары, более чувствительные и раздражающие, чем пощечины, которые христианин окажется в состоянии вынести и простить; что могут быть покушения на плоды его труда, более злостные, чем судебные происки; обиды, более тяжкие, чем грубые вымогательства, которым он может подвергнуться, не воздавая злом за зло. Мы говорим о тех случаях, когда не нарушается никакой из установленных законов, но тем не менее когда более тонкое сознание долга предписывает нам подчиняться следствиям себялюбия других, не противясь их требованиям, когда нам было бы по душе сказать: нет, оставаясь на твердой почве закона, и когда дух Иисуса всё же заставляет нас сказать: да, руководясь его примером.
Ст. 42 более чужд контексту ввиду того, что он стоит без всякой связи с законом возмездия. Относительно содержания можно бы было повторить только что сказанное. Понятое буквально и принятое без ограничений, это правило наделало бы более зла, чем добра. Но всегда будет оставаться то руководящее начало, которое составитель Евангелия от Луки как раз включает в этом месте и которое наш евангелист приводит лишь несколько позднее (Мф. VII, 42): не моя польза, а польза моего ближнего должна руководить моими поступками.