примѣру образованныхъ странъ, и здравому смыслу, и физіологіи мыслями, которыя тамъ высказываются.
После слов: «еще более обязательно в браке», стр. 81, строка 28, зачеркнуто:
и что разсудокъ данъ человѣку, не на то, чтобы стать ниже животнаго, а выше его. Истребленіе же плода съ цѣлью наслажденія и продолженіе общенія во время беременности и кормленія есть превосхожденіе животнаго въ животности.
После слов: «уничтожило бы возможность жизни», стр. 84, строка 26, зачеркнуто:
Параллельныя линіи перестанутъ быть параллельными, если онѣ пересѣкутся, но пересѣкаются онѣ въ безконечности, и потому нельзя говорить, что не стоитъ мнѣ трудиться класть рельсы параллельно, такъ какъ все равно онѣ перестанутъ быть параллельными, пересѣкутся.
Остальные зачеркивания в рукописи менее существенны.
24. Рукопись ГТМ на 1 листе в 4°, исписанном рукой неизвестного (б). Копия начала предыдущей рукописи. В ней зачеркнуто синим карандашом следующее начало:
— Читали вы послѣднюю повѣсть Толстого?
— Нѣтъ, а что?
— Да ужъ до того дописался, что проповѣдуетъ безбрачіе, прекращеніе рода человѣческаго.
— Да, мистицизмъ до добра не доведетъ. И какая это жалость, что наши русскіе писатели такъ скоро повреждаются въ разсудкѣ. Отчего бы это? и т. д.
Такъ скажутъ пожилые вліятельные люди, а молодые, не вѣрящіе себѣ люди, повѣрятъ этому. И мнѣ жалко, что это такъ будетъ, жалко потому, что мнѣ хотѣлось бы, чтобы читатели, особенно молодые, безъ закоренѣлыхъ привычекъ и предвзятыхъ мыслей, оправдывающихъ эти привычки, прямо и просто поняли то, что сказано въ этомъ разсказѣ; а прямо и просто понявъ то, что сказано въ немъ, повели бы болѣе нравственно чистую и потому болѣе радостную жизнь, чѣмъ та, которую велъ я и ведетъ большинство людей нашего міра.
Такъ я писалъ прежде еще, чѣмъ разсказъ этотъ сталъ извѣстенъ и появились о немъ сужденія. Появившіяся сужденія, слышанныя и прочитанныя мною въ письмахъ, которыя я получаю о предметѣ моего разсказа, подтвердили и превзошли всѣ мои ожиданія о тѣхъ недоразумѣніяхъ, которыя онъ вызоветъ.
Я безпрестанно получаю письма отъ незнакомыхъ мнѣ лицъ, и въ особенности отъ молодыхъ людей, съ просьбами объяснить, что именно я хотѣлъ сказать этимъ разсказомъ.
Пишущіе, изложивъ совершенно правильно то, что по ихъ мнѣнію выражаетъ разсказъ, просятъ меня, въ виду того что старшіе не допускаютъ[1] такого пониманія смысла разсказа,
- ↑ Дальнейшие слова, заклеенные полоской бумаги с новым, написанным на ней текстом, извлекаем из рукописи, описанной под № 23.