Последнего работника в острог ведут. А тут этот лодырь валяется.
Николай Иванович. Что ты говорить, ведь он болен.
Баба. Болен он, а я не больна. Как работать, так болен. А гулять не болен да мне косы рвать. Издыхай он, как пес. Мне что!
Николай Иванович. Как тебе не грех.
Баба. Знаю, что грех, да сердца своего не уйму. Ведь я тяжела, а работаю за двоих. Люди убрались, а у нас два осьминника не кошены. Надо бы довязать, а нельзя, домой надо, этих ребят поглядеть.
Николай Иванович. Овес скосят, я найму и связать тоже.
Баба. Да это что, связать я сама, только бы скорее смахнуть. А что, Николай Иванович, помрет он, должно. Уж больно плох.
Николай Иванович. Не знаю я. Ох, точно, что плох. Я думаю свезти его в больницу.
Баба. О, господи! (Начинает выть.) Не увози ты его, пускай здесь помрет. (К мужу.) Чего ты?
Иван. Хочу в больницу. Здесь хуже собаки.
Баба. Уж я и не знаю. Ума решилась. Малашка, обедать, собери.
Николай Иванович. А что у вас обедать?.
Баба. Да что, картошки да хлеб. Да и еды нет.
Иван (стонет). Ох, господи, хоть бы смерть.
Борис. Не могу ли я вам быть полезен?
Николай Иванович. Полезным тут ничем, нельзя; быть другим. Зло слишком застарело. Полезным можно быть только себе, чтобы видеть то, на чем мы строим свое счастье. Вот семья: 5 детей, жена брюхатая и больной муж, и есть нечего, кроме картофеля, и сейчас решается вопрос, быть ли сытым будущий год или нет. И помочь нельзя. Чем помочь? Я найму ей работника. А кто работник? Такой же бросающий свое хозяйство от пьянства, нужды.
