Александра Ивановна. Вы по-миру?
Мужик. Помилуй бог. Мы об нужде. Как прослышали. Люба. Его нет. Вы подождите там.
Люба (подходит к террасе). От кого телеграмма? Мама, от кого телеграмма?
Александра Ивановна. Мама пошла к Николушке.
Александра Ивановна. Да полно, Ваня. Этак ты всё съешь. (Смеется.)
Люба. От кого телеграмма, Ваня, от кого?
Ваня (с полным ртом). А от того, кого ты ждешь. А, смотрите, покраснела. Покраснела, покраснела.
Люба. Перестань, глупости. От кого, тетя?
Александра Ивановна (передвигает блюдо от Вани). Княгиня Черемшанова с дочерью и сыном. Сейчас, приезжают.
Люба. А-а.
Ваня. То-то. A-а! А зачем краснеешь?
Лизанька. Иди, Люба, кончим.
Люба. Иду, иду.
Александра Ивановна (к священнику). А всё от того, что так принято говорить, что мущина глава, и дьякон кричит на сватьбе: жена да подчинится мужу. Как это?
Священник. Жена да повинуется мужу.
Петр Семеныч. А моя супруга желает, чтобы он провозглашал: и муж да повинуется жене и да не противоречит ей.
Александра Ивановна. Разумеется, и было бы гораздо лучше, потому что самое слабое существо мущины, и если бы не мы, они бы давно погибли.
Александра Ивановна. К Николаю Ивановичу? Подожди там, его нет.
Митрофан Дмитриевич. Не было, не было, руку даю на отсечение, не было.
Ваня (смеясь). Было, было, было.
Люба. Что за манера кричать, надо разобрать. Постойте. Лизанька. По-моему, проиграно.
Ваня. В черте, к черте, к чертям.
Люба. Мама, будьте судьей. Тетя, слушайте. Мы начинали и играли.
