Начался разговоръ въ концѣ вечера съ того, что вышедшій на дворъ Набатовъ принесъ извѣстіе о томъ, что онъ на стѣнѣ нашелъ карандашомъ надпись Виктора Петлина, который писалъ, что прошелъ 12 Іюня съ уголовными въ Нерчинскъ. Викторъ Петлинъ былъ революціонеръ, котораго зналъ Новодворовъ и особенно близко Вильгельмсонъ, сидѣвшій съ нимъ вмѣстѣ въ Кіевской тюрьмѣ. Петлинъ сошелъ съ ума и былъ оставленъ въ Казани. Всѣ думали, что онъ тамъ. И вдругъ эта его надпись, по которой видно, что его отправили одного съ уголовными.
Извѣстіе это взволновало всѣхъ, въ особенности Семенова, тоже знавшаго Петлина.
— Онъ тогда уже, въ Кіевской тюрьмѣ, сдѣлался боленъ, — сказалъ Вильгельмсонъ. — Мы слышали его крики. Онъ Богъ знаетъ что говорилъ.
— Это послѣ казни этихъ двухъ мальчиковъ, — сказалъ Семеновъ.
— Какой казни? — спросилъ Нехлюдовъ.
— Это было ужасное дѣло, — сказалъ Семеновъ. — Вотъ онъ знаетъ. Разскажи, — обратился онъ къ Вильгельмсону.
Ледъ былъ разбитъ. У всѣхъ сдѣлались серьезныя лица. Всѣ замолкли, только слышенъ былъ гулъ зa дверью, и Вильгельмсонъ сталъ разсказывать.
— Ихъ было три, — началъ онъ, — Розовскій, Лозинскій и третій — забылъ фамилію; но этотъ за нѣсколько дней до конфирмаціи приговора исчезъ изъ тюрьмы и, какъ оказалось потомъ, выдалъ товарищей и былъ за это помилованъ, а эти двое были при насъ. — Я съ Петлинымъ сидѣлъ рядомъ, были приговорены къ казни.
— За что же? — спросилъ Нехлюдовъ.
— Оба они были совсѣмъ неважные преступники, а такъ себѣ, мальчики, взятые за знакомство. Приговорены же они были за то, что, когда ихъ вели подъ конвоемъ, они вырвали у солдата ружье и хотѣли бѣжать. Одному, Лозинскому, было 23 года, а другому, еврею Розовскому, не было 17-ти лѣтъ — совершенный мальчикъ, безусый и безбородый.
— И казнены?
— Да. Это то, главное, и подѣйствовало на Петлина. Онъ сидѣлъ рядомъ съ этимъ Розовскимъ. Мы знали. Ихъ водили въ судъ и, когда привезли, они сами сказали намъ. Мы по вечерамъ, послѣ повѣрки, прямо подходили къ дверямъ и переговаривались. Лозинскій послѣ приговора все время былъ очень сосредоточенъ, читалъ евангеліе и почти пересталъ говорить съ нами. Къ нему приходили его братъ и сестра и обнадѣживали его, что наказаніе смягчатъ, да и мы всѣ были въ
