Истинное христианство — как показал сам учитель — выражается в преломлении хлеба, ложное христианство — в краже его... Человек, изо дня в день не зарабатывающий своего хлеба насущного, крадет его.
Страх божий и корыстолюбие представляют две противоположности; если человек боится или чтит бога, то должен ненавидеть корыстолюбие; а если он страшится нищеты или чтит сребролюбие, то должен ненавидеть бога, и никакая середина, никакая переходная ступень тут немыслима. Точно так же немыслимо для человека, любящего богатство, быть богобоязненным; богатым может быть только тот, кто поневоле богат и старается как можно скорее стать бедным. Ведь деньги представляют собою странного рода семя; накопляемое, оно становится ядом, а рассеваемое — хлебом, так что человек, предназначенный богом быть сеятелем, должен по возможности легко нести тяготу золота и имущества, пока не найдет удобной почвы для их посева. Но лица, желающие быть богатыми и накопляющие богатства, всегда ненавидят бога и никогда не боятся его. Идол, которого они боятся (так как многие из них искренно набожны), — воображаемый, созданный рассудком по их вкусу. Такой бог дозволяет ростовщичество, благоприятствует раздорам и соперничеству и особенно строго следит за соблюдением субботнего дня и за тем, чтобы все посещали синагоги.
Сила рубля в вашем кармане вполне зависит от отсутствия его в кармане вашего соседа; и искусство богатеть, в обычном смысле меркантильных экономистов, есть неизбежно также искусство удерживать ближнего в состоянии бедности. Или, точнее выражаясь, богатство есть искусство водворять наибольшее неравенство ради личной выгоды.
Кто губит живые существа, говорит ложь, завладевает чужим добром, увлекает чужую жену и кто в жажде опьянения предается питью хмельных напитков — тот уже в этом мире подкапывается под свой собственный корень.
О, человек, познай, что погибель готовит себе не победивший себя: блюдись, чтобы корысть и тщеславие не вовлекли тебя в печаль на долгие времена.
