потому разумный человек должен был установлять и всегда установлял, кроме отношения к ближайшим явлениям жизни, свое отношение ко всему бесконечному по времени и пространству миру, понимая его, как одно целое. И такое установление отношения человека к тому целому, которого он чувствует себя частью и из которого он выводит руководство в своих поступках, и есть то, что называлось и называется религией.
И потому религия всегда была и не может перестать быть необходимостью и неустранимым условием жизни разумного человека и разумного человечества.
Чем сильнее в человеке религиозное чувство, тем яснее бывает представление того, что должно быть, и тем определеннее руководство поступков.
Не имеющие или в малой степени имеющие это чувство руководятся, напротив, тем, что было, — прошедшим, преданием, и их-то, этих людей, толпа называет религиозными. Человек же истинно религиозный пренебрегает прошедшим и, руководясь только тем, что должно быть, часто представляется толпе безбожником.
То, что видишь часто людей, жертвующих всем, даже жизнью, ради суеверий: дуэли, война, самоубийства, а редко таких, которые отдавали бы жизнь за истину, происходит оттого, что можно без убеждения легко отдать жизнь под влиянием внушения, производимого одобрением толпы, и очень трудно быть настолько твердо убежденным в истине, чтобы быть готовым умереть за нее в несогласии с толпою.
Достаточно заткнуть себе уши в зале, где танцуют, чтобы вообразить себя в доме сумасшедших. На человека, уничтожившего в себе религиозное сознание, все религиозные поступки человечества должны производить такое же впечатление. Но опасно ставить себя вне закона человеческого рода и считать себя правее всех остальных людей.
