— А мы сейчас зайца здорового выпугнули. Как затрещи-ит — жуть...
— Вишь ты! — сказала Акулина и спустила опять с рук малого.
Переговорившись так, девочки разошлись с Акулиной и продолжали свое дело.
— Знать, посидим таперича, — сказала Ольгушка, садясь под густую тень орехового куста. — Уморилася. Эх, хлебушка не взяли, поесть бы теперь.
— И мне хочется, — сказала Грушка.
— Что это тетка Акулина кричит больно чего-то. Чуешь? Ау, тетка Акулина!
— Ольгушка-а! — отозвалась Акулина.
— Чаго!
— Малый не с вами? — кричала Акулина из-за отвершка.
— Нету!
Но вот зашелестели кусты, и из-за отвершка показалась сама тетка Акулина с подобранной выше колен юбкой, с кошелкой на руке.
— Малого не видали?
— Нету.
— Вот грех какой! Мишка-а-а!
— Мишка-а-а!
Никто не отзывался.
— Ох, горюшко, заплутается он. В большой лес забредет.
Ольгушка вскочила и пошла с Грушкой искать в одну сторону, тетка Акулина в другую. Не переставая звонкими голосами кликали Мишку, но никто не откликался.
— Уморилась, — говорила Грушка, отставая, но Ольгушка не переставая аукала и шла то вправо, то влево, поглядывая по сторонам.
Акулинин голос отчаянный слышался далеко к большому лесу. Ольгушка уже хотела бросить искать и идти домой, когда в одном сочном кусте, около пня липовой молодой поросли, она услыхала упорный и сердитый, отчаянный писк какой-то птицы, вероятно с птенцами, чем-то недовольной. Птица, очевидно, чего-то боялась и на что-то сердилась. Ольгушка оглянулась на куст, обросший густой и высокой с белыми цветами травой, и под самым им увидала синенькую, не похожую ни на какие лесные травы, кучку. Она остановилась, пригляделась.