Все, чтò движется, — мнѣ представляется движущимся, въ сущности же уже есть и всегда было и будетъ. Вся моя жизнь отъ рожденія до смерти, несмотря на то, что я могу находиться въ началѣ или серединѣ ея, уже есть. Есть и всё то, чтò будетъ съ человѣческимъ обществомъ, съ планетой земли, съ солнечной системой. Я только не могу видѣть всего, потому что я отдѣленъ отъ Всего. Я вижу только то, чтò открывается мнѣ по мѣрѣ моихъ сил; я живу и, переходя отъ одного состоянія въ другое, имѣю радость творческой жизни. Есть всё это для высшаго разума, но для меня этого нѣтъ, а потому, что этого нѣтъ, я имѣю великую радость творить жизнь въ тѣхъ предѣлахъ, изъ которыхъ не могу выйти. Высшій разумъ — Богъ — творитъ жизнь нами, т.-е. отдѣленными частями своей сущности.
Только человѣкъ, сознающій себя духовнымъ существомъ, можетъ сознавать человѣческое достоинство свое и другихъ людей, и только такой человѣкъ не унизитъ ни себя, ни ближняго поступкомъ или положеніемъ недостойнымъ человѣка.
Упало со стараго дерева спѣлое яблоко рядомъ съ молодой яблонькой. И сказала молодая яблонька яблоку:
— Здравствуй, яблочко, желаю тебѣ поскорѣе сопрѣть, чтобы сдѣлаться такимъ же, какъ я.
— Сопрѣй ты сама, коли тебѣ нравится, невѣжа этакая, — сказало яблоко. — Развѣ ты не видишь, какое я румяное, хорошее, крѣпкое, сочное? Я не прѣть хочу, а хочу радоваться.
— Да вѣдь вся твоя красота и все твое тѣло, все это — только покровъ на время, во всемъ этомъ нѣтъ жизни. Жизнь только въ томъ зернѣ, которое есть въ тебѣ, и котораго ты само не знаешь.
— Никакого зерна нѣтъ, всё глупости, — сказало яблоко и перестало разговаривать. Но оно все-таки сопрѣло, и все-таки изъ него выросла яблоня.
Такъ же думаютъ и люди, если не знаютъ того, что въ нихъ есть духовная жизнь, а живутъ одной жизнью животной. Но, хочетъ или не хочетъ того человѣкъ, такъ же, какъ и яблоко, чѣмъ дальше онъ живетъ, тѣмъ все больше и больше слабѣетъ и пропадаетъ въ немъ то, чтò онъ считалъ своей жизнью, и все яснѣе и яснѣе видитъ онъ ту истинную, неумирающую жизнь, которая даетъ ему благо.
Такъ не лучше ли съ самаго начала жить не той жизнью, которая умираетъ, а той, которая, не переставая, растетъ и не уничтожается?
