числѣ и Япишкинаго пріятеля, Парабочевскаго охотника, казака Данилу. —
⟨Въ сочиненіи случаются такія мѣста, передъ которыми[1] невольно останавливаешься. Нужно или принудить себя написать его, или обойдти, отложивъ до другаго раза,[2] не позволяя себѣ, подъ предлогомъ неохоты, не писать ничего⟩.[3]
Помни, что чѣмъ труднѣе и тяжеле обстоятельства, тѣмъ необходимѣе твердость, дѣятельность и рѣшимость и тѣмъ вреднѣе апатія. Слабыя души дѣлаютъ на оборотъ. —
27 октября. Занятія дня. Болѣзнъ. Убійство Грекова и Лисаневича. — Остановка въ сочиненіи. Трудныя минуты. —
[1 ноября. Хасав-Юрт.] 28, 29[4] 30 Окт.,[5] 31 Октября и 1-е Ноября. — 28 и 29. Провелъ въ томъ сознательномъ тяжеломъ[6] бездѣйствіи, которое происходитъ отъ постоянно занимающей непріятной мысли. [[8]] Ходилъ 29 цѣлый день на охотѣ, болталъ съ Епишкой, игралъ въ карты и читалъ біографію Шиллера, написанную его свояченицей.[7] Чрезвычайно замѣтенъ въ ней поверхностный взглядъ на великаго человѣка сантиментальной женщины и лица, слишкомъ близкаго поэту, поэтому находящагося подъ вліяніемъ мелочныхъ домашнихъ недостатковъ,[8] утратившаго должное уваженіе поэту. —
30. Послѣ обѣда выѣхалъ съ Зуевымъ и Громаномъ въ Хасавъ-Юртъ, съ тѣмъ чтобы лечиться отъ мнимаго ш...... Ночевалъ въ Шелковой, гдѣ Зуевъ своими сужденіями (не подлыми, но не благородными) и болтовней окончательно убѣдилъ меня въ своей пустотѣ и въ огромномъ разстояніи насъ морально раздѣляющимъ. —
31. Цѣлый день провелъ въ дорогѣ. Въ Таш-кичахъ, дожидаясь оказіи, я[9] слышалъ, какъ хозяйка солдатка, прійдя въ замѣшательство, потому что отказала повѣрить богатому жиду Табуну сѣмячекъ на пятакъ, начала доказывать
- ↑ Зачеркнуто: пишутся неохотно
- ↑ Зачеркнуто: или рѣшить
- ↑ Весь этот абзац перечеркнут крестом.
- ↑ Зачеркнуто: Октября
- ↑ Зачеркнуто: Третьяго дня
- ↑ Зачеркнуто: безпокойствѣ
- ↑ Зачеркнуто: въ кото
- ↑ Зачеркнуто: лица
- ↑ Зачеркнуто: сидѣлъ въ
