начало своего труда, когда сообщал Боткину о надежде скоро кончить повесть за границей.
После неоднократных упоминаний о работе над «Пропащим» за границей, Толстой, будучи в Дижоне, записывает в Дневнике под 28 февраля12 марта: «Кончил набрасыванье Пропащего, — что выйдет, не знаю. Не нравится».
Не понравилась повесть и Тургеневу, которому автор прочел ее на другой день: «он остался холоден», отмечает Толстой.
Прочтенное Тургеневу — текст автографа, описываемого нами далее (1), представляющий первую редакцию повести.
5 апреля, в Париже, повесть появляется в Дневнике Толстого под новым заглавием: «Немного пописал Повреж[денного]». Работа была прервана тяжелыми впечатлениями смертной казни, при которой Толстой присутствовал, и скорым отъездом в Швейцарию.
6 мая, уже в Швейцарии, повесть упоминается вновь: «Перечел Кизеветтера. Хорошо».
Одобрительный отзыв относился, вероятно, к замыслу повести, а не к его выполнению, потому что 7 мая читаем: «Немного пописал Повреж[денного] опять сначала».
Неоднократные заметки дневника за май и июнь говорят об очень напряженной работе, а под 24 июня Толстой записывает: «Читал Боткину Поврежденного. Действительно, это плохо».
За отсутствием данных трудно решить, читал ли Толстой Боткину повесть, доведенную до конца, или только часть ее. Мы предполагаем последнее и считаем, что читанное Боткину — текст автографа (2), описанного ниже, представляющий вторую, незаконченную редакцию повести.
Через три дня после чтения Боткину, 27 июня, повесть появляется в Дневнике опять с новым заглавием: «Немного пописал Погибш[его]».
До возвращения в Россию (11 августа нов. ст.) работа над «Погибшим» шла урывками, перебивалась писанием «Отъеззжего поля», «Люцерна». Не сразу принялся Толстой за него и в России. Лишь 6 сентября, почти через месяц после приезда в Ясную поляну, встречается упоминание о «Погибшем», если не считать, что к нему же относится запись 16 августа: «Лень писать с подробностями, хотелось бы всё писать огненными чертами».
До 14 сентября было написано пять глав «Погибшего». В этот день в Ефремове, куда Толстой ездил на конскую ярмарку, он занес в Записную книжку: «Что вспомнил Д[елесов] при вальсе. Как танцовал в поту и поцаловал. Старик, — для него всё голо, а прежде и дерево, и облако, вокруг них всё было поэзия».
Запись в Дневнике, сделанная на следующий день, дополняет и поясняет эту заметку. — «Бросился писать и написал отличные 4 листика горячие».
Это — лл. 11—18 автографа 3, составившие 3-ю главу и заставившие переделать и пагинацию, и цыфры, ранее обозначавшие главы 3, 4 и 5.
18 сентября настроение падает: «Писал довольно много, но вся вещь плохая. Хочется свалить ее поскорее».
20 сентября «работалось хорошо», 22 — «писал довольно, но решительно плохо». Таков же отзыв и в суммарной записи Дневника под 25—28 сентября.