22. 89. М. Встал позднее. Работал много. Лег, потом написал письмо Семенову и Rod’y, и предисловие поправлял, потом[1] [?] пришел Желтов, и я с ним пош[ел] по книжн[ым] лавкам. Взял у Готье Robertson’a, а у Марак[уева] учен[ие] 12 Ап[остолов]. Какой чистый человек Желтов! Дома читал, говорил с Левой. Никого не было. Думал: Мудрость, знание у нас распалось на два: богословие, в к[отором] изменять ничего нельзя и к[оторое] решает все вопросы о жизни, всё, что нужно знать. Что этот мир? Что я? Зачем? Что будет? Что делать? Всё это решено богословием и этого касаться нельзя. Философия же может говорить о всем, только не об этом, только не о том, что нужно и важно. Получил письмо от Чертк[ова].
[26 февраля.] 23, 24, 25, 26 Февр. М. 89. Утром 23 встал от боли раньше, пошел работать, но всё хуже и хуже и целый день провел тяжелый, с сильными болями. Не мог быть радостен, не мог найти того расположения, при к[отором] всё хорошо. Но к смерти б[ыл] готов, только б[ыло] нетерпение от страданий, хотелось, чтобы поскорее. Читал Mat. Arnold’a, очень хорош тонкостью разграничений, при чем не теряется ясность; но с церковью англ[иканской] National Soci[e]ty for the promotion of goodness[2] — влияет, и это жалко. Зачем для promotion of goodness надевать епанчи, петь известные песни в известных домах? Думал уж после, но к тому же: В практической жизни не может не быть[3] неправильност[ей] и отступлений от идеала, но в мысли, в идеале беда, если отступление, если прямая уже и в представлении не совсем кратчайшая линия между двумя точками. Вечером С[оня] приводила доктора от Маши, Мокроусова. Я б[ыл] напрасно скептичен, как бы поддерживал свою репутацию. О, только бы забывать о том, что другие обо мне подумают. Дунаев помогал до 2-х час[ов].
24. Ночь не спал, жар уже не пошел наверх. — Доктор Флеров. Боли уж не так сильны и духом лучше. Дун[аев] опять. Ничего не ел 2-е суток. Читал то же.
- ↑ Можно прочесть: истоп[ил]
- ↑ [Национальное общество распространения добродетели]
- ↑ Зачеркнуто: компро[миссов]
