дня уехала и Маша, чтобы отпустить Таню. Тут был Евг[ений] Ив[анович]. Я виделся с ним хорошо, но нет истинного сближения. Всё время часто вижусь с Чертк[овым]. Он физически болен; но духовно тверд. Писем гора, кот[орые] я всё еще не уменьшал. Всё время, за исключением редких дней, как нынешний, пишу свой Катихизис. Как будто всё уясняется, но нет еще той формы, кот[орая] удовлетворила бы меня. Была за это время Маккаган с сыном и привезла книги, от Генри Джорджа. Прочел вновь «Perplexed philosopher».[1] Прекрасная. Очень живо сознал вновь грех владения землей. Удивительно, как не видят его. Как нужно бы писать об этом — написать новый Oncle Tom’s Cabin.[2] Вчера получил статью от Сергеева и статью из Gegen den Strom.[3] Сколько правды говорится со всех сторон, и как она не слышится людьми. Нужно что-то еще, что-то другое.
За это время думал: 1) неважное, то, что для согласия супругов надо, чтобы во взгляде на мир и жизнь, если они не совпадают, тот, кто менее думал, покорился бы тому, кто думал более. Как бы я счастлив был покориться С[оне], да ведь это так же невозможно, как гусю влезть в свое яйцо. Надо бы ей, а она не хочет — нет разума, нет смирения и нет любви.
2) Важное, что думал, то, что одно из самых путающих все наши метафизические понятия суеверий есть суеверие о том, что мир сотворен, что он произошел из ничего и что есть Бог творец. В сущности мы не имели никаких оснований предполагать Бога творца и никакой нужды (китайцы и индейцы не знают этого понятия), а между тем Бог творец и промыслитель не может совместиться с христианским Богом отцом, Богом духом, Богом, частица к[оторого] живет во мне и составляет мою жизнь и проявить и возвысить кот[орую] составляет смысл моей жизни, Богом любовью. Бог творец равнодушен и допускает страдание и зло. Бог дух избавляет от страданий и зла и есть всегда совершенное благо. Бога творца — нет. Есть[4] я, познающий
