Прошеніе сіе сочинялъ самъ проситель и набѣло переписывалъ 21-й Артиллерійской Бригады Горной № 4 батареи фейерверкеръ 2-го класса Григорій Васильевъ, сынъ Домницкій 2-й. —
К сему прошению Коллежскій Регистраторъ, графъ Левъ Николаевъ сынъ Толстой, руку приложилъ.
Печатается по подлиннику в «деле» военно-исторического архива, хранящегося в Москве в Центрархиве (Ф. М. И. д. № 348 — 1852). Рукою Толстого написано лишь со слов: «К сему прошению Коллежский регистратор...». Публикуется впервые. На обложке не казенного образца, в которую вшиты документы, а в число их и прошение Толстого, значится: «По отношению начальника Артиллерии Кавказского корпуса о происхождении определенного в Батарейную № 4 батарею графа Льва Толстого», л. 3. Из дела можно заключить, что прошение Толстого поступило в Инспекторский Департамент Военного Министерства при рапорте Начальника артиллерии отдельного Кавказского Корпуса за № 431 от 15 февраля 1852 г.
В этом рапорте указано, что Толстой, согласно его прошениям по выдержании экзамена при Кавказской гренадерской артиллерийской бригаде «определен мною на службу впредь до рассмотрения в инспекторском департаменте Военного Министерства документов о его происхождении, на правах вольноопределяющегося фейерверкером 4-го класса в батарейную № 4 батарею». Перечислив представленные документы и прося разрешить Толстому служить, автор рапорта в заключение удостоверяет: «подписка же, значащаяся в прошении, о непринадлежности ни к каким массонским ложам и другим тайным обществам... оставлена для хранения при делах моего Управления».
На л. 28 отпуск отношения инспекторского департамента от 31 октября 1853 г. за № 28669 на имя Командира 4 батареи 20 артиллерийской бригады, в котором сказано, что «фейерверкера... Толстого следует считать из дворян и именовать графом, согласно с указом Правит. Сената от 11 октября с. г. № 7727 и считать в службе означенного графа Толстого на основании 1 пункта 503 статьи 5-го тома Св. Воен. Постановлений».
1852 г. Января 6. Тифлис.
Chère tante!
Je viens de recevoir votre lettre du 24 Novembre,1 et je vous y réponds le moment même (comme j’en ai pris l’habitude). — Dernièrement je vous écrivais, que votre lettre m’a fait pleurer et j’accusai ma maladie de cette faiblesse. — J’ai eu tort: toutes vos lettres me font depuis quelque tems le même effet. — J’ai toujours été Лёва рева; auparavant cette faiblesse me faisait honte; mais les larmes que je verse en pensant à vous et à votre amour pour nous, sont tellement douces, que je les laisse couler, sans aucune fausse honte. — Votre lettre est trop pleine de tristesse, pour qu’elle ne produise pas sur moi le même effet. C’est vous qui toujours m’avez donné des conseils; et quoique malheureusement quelquefois je ne les aie pas suivi, je voudrais toute ma vie n’agir que d’après vos avis; mais permettez moi, pour le moment, à vous dire l’effet qu’a produit sur moi votre lettre et les idées qui me sont venus en la lisant. — Si je vous parle trop franchement, je sais que vous me pardonnerez en faveur de l’amour que j’ai pour vous. En disant que c’est votre tour de nous quitter, pour aller rejoindre ceux qui ne sont plus et que vous avez tant aimé, en disant que vous demandez à Dieu de mettre un terme à votre existence, qui vous semble si insupportable et isolée, pardon chère tante; mais il me parait qu’en disant cela vous offensez Dieu et moi et nous tous qui vous aiment tant. Vous demandez à Dieu la mort c. à d. le plus grand malheur qui puisse m’arriver (ce n’est pas une phrase; mais Dieu m’est témoin que les deux plus grands malheurs, qui puissent m’arriver
