смету, когда сколько денег нужно высылать? 5) Когда понадобятся 3-я и 4-я книги? Они сейчас готовы; но я всё вожусь с ними. И на днях 5-го еду на 3 недели в Самару и хотел их взять с собой. Если может быть нужно для успеха типографии сразу набирать и дальнейшие книги, то я пришлю сейчас. Вы пишете, что не будете мне мешать и советовать. Я этого-то и боюсь. Если бы книга вышла без вас в Москве, я бы просил вашего совета. Пожалуйста замечайте мне всё, что неприятно поразит вас. Если бы я писал сразу и был очень доволен тем, что написал, то я никому бы не верил и не изменял; а я всё пишу и это писал и составлял с трудом и сомнениями и переделывал всё по 10 раз; поэтому всегда и готов изменить и выкинуть как только мне укажут, что и почему нехорошо. Очень благодарен за иллюстрацию. К стыду своему признаюсь, что она меня очень порадовала. Я так готовился, что никто не поймет, что принимаю это как сюрприз.3 —
Не могу вам выразить, как я вам благодарен за то чувство спокойствия, кот[орое] испытываю, зная, что книга в ваших руках.
Когда поеду в Самару, разумеется напишу и дам адрес. Деньги будут в Ясной у жены, и она вышлет по вашему требованию. Пишите на мое имя. Мой адрес будет: в Самару. Впрочем может случиться, что я и не уеду. Перед самым отъездом я напишу вам из Москвы.
На автографе пометка Страхова: «2 июля 1872».
Два небольших отрывка опубликованы в Г, II, стр. 131 и 141. Ответ на неизвестное письмо H. Н. Страхова.
1 Телеграмма неизвестна.
2 В оглавлении к «Азбуке» написано «Езоп».
3В журнале «Всемирная иллюстрация», № 181 от 17 июня 1872г., была напечатана анонимная статья «Литературное обозрение», посвященная разбору вновь вышедших художественных произведений. На первое место среди них автор статьи ставит «Кавказского пленника» за «доведенную до апогея» художественную простоту рассказа. «Дальше итти некуда, — пишет он, — и перед этой величественной простотой совершенно исчезают и стушевываются самые талантливые попытки в том же роде западных писателей... «Кавказским пленником» окончательно разрешен вопрос о том, как следует писать для народа, вопрос, который и доныне еще не разрешен и на Западе, несмотря на бесчисленное множество более или менее удачных попыток его разрешения. Граф Толстой не признает необходимости каких бы то ни было подделок под простонародный язык, но в то же время явно высказывается за необходимость особого слога
