своему человеку; и ты давно уж и всего, как ты сама пишешь, лишена этого. —
Что дети? Отчего уходит или ушла гувернантка?7 напиши, пожалуйста. —
Ах, Машенька, ради бога сделай милость, приезжай. Посмотри, та рана, которая кажется тебе такой страшной, так затянется временем и переменой условий жизни, что ты не узнаешь ее. Сережа, ты знаешь, бывает и мнителен и не в духе, но когда дело дойдет до сердца, то он оживает и делается другим человеком. Я уверен, что тебе будет легко и отрадно высказать ему всё. Но, душа моя, слушай его, во-первых, сердце его ему укажет верно, во-вторых, со стороны всё виднее, в-третьих, у него практического понимания жизни всегда было больше, чем у всех нас. — Вот когда чувствуешь себя отрезанным ломтем, и хорошо, а теперь грустно. Прощай, обнимаю тебя и детей. Пиши тетиньке, она умирает от тоски об тебе.
Впервые опубликовано в юбилейном сборнике «Лев Николаевич Толстой», М. 1928, стр. 50—52.
1 Письмо неизвестно.
2 Т. А. Ергольская.
3 [принять решение,]
4 Толстой имеет в виду гражданского мужа М. Н. Толстой, Гектора де Клена.
5 Письмо неизвестно.
6 Письмо это также неизвестно. С. Н. Толстой уехал за границу около 1 апреля, а в первых числах июня вернулся обратно, привезя с собой дочерей М. Н. Толстой Варвару и Елизавету.
7 Гувернантка Адель Баумгартен.
1864 г.? Марта 26. Я. П.
Очень мне совестно, любезный Михаил Николаевич, за то, что я похвастался своим порядком в книгах, да тут-то и попался!
Дело в том, что в то время, как я брал у вас книги, я много накупил, и две из ваших книг, именно: Походн[ые] записки р[усского] оф[ицера]1 и брошюры, я, спутав, принял за свои книги и не отложил.
