знать, чтó неидетъ къ дѣлу и описываете поверхностно, безѣ интереса къ новымъ лицамъ. Налрасно вы думаете, что это будетъ развлеченіе читателю. Лучш[е] играть въ бабки или карты;3 больше будетъ развлеченія. Простите, голубчикѣ, что я такъ рѣзко пишу вамъ. Мнѣ хочется отвратить вacъ отъ легкомысленнаго отношенія къ искусству. Это великое дѣло и нельзя его дѣлать шутя или изъ за цѣлей внѣ искусства. А вы можете овладѣть4 искусствомъ5 съ тѣмъ, чтобы посредствомъ его служить людямъ.
Кончить исторію можно и убійствомъ генерал[а],6 и убійствомъ прикащика, и возвращеніемъ жены къ мужу, и смертью того или другаго, какъ могла кончиться исторія въ жизни и во все можно внести правду и освѣщеніе такое, какое вытекаетъ изъ взгляда на жизнь автора. Если вводить генерала и лавочника, то надо было их вводить сначала и, описывая событія съ ними, описывать ихъ также, съ такой же любовью и подробностью ихъ внутреннія движенія, съ к[оторыми] описана Катерина7 и Семенъ,7 иначе это будетъ тоже, что картинка съ подписью «это человѣкъ». Карпинскаго7 вы описываете длинно, а онъ все не живой.
Впрочемъ я напрасно все это пишу вамъ. Если, какъ я понимаю васъ, у васъ есть талантъ, то вы все это должны сами чувствовать. Если же нѣтъ, то тупо сковано не наточишь. Я понимаю васъ такъ: у васъ тонкая, художественная натура, но взглядъ на жизнь у васъ невѣрный. Вы, напримѣръ, на писаніе смотрите, какъ на средство жизни. Это ужасная ошибка. Это значитъ высшее условіе подчинить низшему. Будете думать о томъ, чтò вамъ дастъ писанье, и оно ничего вамъ не дастъ. Не будете думать объ этомъ, и оно дастъ вамъ гораздо больше того, чтò вы можете ожидать. —
Пожалуйста, примите всѣ мои рѣзкія слова съ тою же любовью, съ к[оторой] я пишу ихъ.
О деньгахъ за грѣшницу,8 пожалуйста, обратитесь къ Оболенскому. Я исполнилъ ваше желаніе, передалъ ему и рукопись, и письмо ваше и больше ничего не могу сдѣлать, кромѣ напоминанія ему, что и сдѣлаю.
Посылаю вамъ назадъ рукопись,9 надѣясь, что вы послѣдуете моему совѣту.
