тонкое опасно, не потому, чтобы оно было несправедливо, а потому, что может выродиться в словопрение.
Верно то, что есть различие между поступками, вызываемыми рассудком, и поступками, вызываемыми верой; но и те и другие свойственны человеку, и человек движется вперед, делая и те и другие.
Впрочем, в этом мы согласны — в существенном, и не будем письменно рассуждать; можно поговорить о жизни на досуге, и, может, бог приведет, а в письме есть более, для обоих нас, интересные сообщения.
Письмо ваше очень поразило меня тем, что вы пишете в конце
о том шатании беспрестанном, которое происходит между нашими друзьями. Вы пишете: «считаю это наказанием божиим и верю, что оно кончится к радости и возвышению духа». Меня поразило это, потому что в этот самый день я писал Попову, который живет с Чертковым в Воронежской губ., что мне кажется, что в нашей жизни, — нашей я разумею людей, идущих по одному пути, — наступило тяжелое, или, скорее, кажущееся тяжелым время, требующее напряжения, твердости и лишенное той прежней радости — восторга, даже просветления; наступило время разочарований в попытках быстрого и полного осуществления, время отпадения, равнодушия и презрения и даже гонений (которые, напротив, ободряют). Я чувствую эту перемену и, к радости своей, вижу, что это положение вещей не только не колеблет того жизнепонимания, которое стало моим, но, напротив, очищает его от наносного, чуждого ему, и утверждает меня в нем. Вы, верно, поймете меня, как я ни плохо выражаюсь, потому что смысл вашей заметки в конце письма — этот самый.
Анатолий живет с братом1 в Русановке. Лиза2 должна родить на-днях. Он столярничает и всё так же кроток и умен. Клобского нет у него. Он проходил здесь, идя в Москву. И мне очень радостно было найти в нем перемену поразительную к лучшему. Ругин в Петербурге, ушел туда пешком. Рахманов ушел от Новоселова к Т[аирову].3 Ге старший в Петербурге с картиной Иуда,4 а младший дома и, чай, уже пашет.
Пускай шатанье; только бы каждый делал, что ему велит бог, без заботы о людях, и выйдет то, что должно быть, и чего ты наверно угадать и представить себе не можешь.
