Что же означают слова: живой Христос?
Если они означают то, что учение его живо, то это выражение неловкое и никогда не употребляющееся (мы не говорим: живой Сократ,1 — вера в живого Сократа) и выражение, которого надо избегать, так как при существующем суеверном предании о воскресении Христа выражение это может быть принято в смысле утверждения чуда воскресения.
Если же под словами «живой Христос» разуметь то, что он невидимо, как те духи, которых воображают спириты, присутствует при нашей жизни, то надо определить, как надо понимать этого духа: Христа, как одного из многих таких же духов, или как церковное богословие понимает Христа, как бога, второе лицо троицы?
В первом случае это будет произвольное и бесполезное представление, во втором же это неизбежно приведет нас, если не ко всем, то главным положениям церковного богословия.
Слова «живой Христос» требуют объяснения и вызывают вопросы, на которые необходимо отвечать: Кто он? Бог или не бог? Если бог, то в каком отношении к богу творцу? Когда произошел? Зачем воплотился? Ответы же на эти вопросы приведут неизбежно или к «рожденна, несотворенна прежде всех век, им же вся быша», к падению ангела и Адама или к выдумыванию нового своего богословия. А я думаю, и вы согласитесь с этим, что ни то, ни другое нежелательно.
Да и зачем это? Для чего мне нужно вообразить то, что умерший человек — жив, или утверждать, что человек — бог? Тогда как я знаю, что это не только не правда, но что это бесполезное и бессмысленное утверждение невозможного, потому что живой не может быть мертвым и человек не может быть богом. Неужели оттого, что я введу в свое миросозерцание такую нелепость, мне станет легче достигнуть доброй жизни. Я думаю, что как раз наоборот.
Вы спросите: как же понимать Христа? Неужели так же, как всякого простого человека?
Непременно, отвечу я, именно, как всякого простого человека.
Это необходимо, во 1-х, потому, что это правда;
во 2-х, потому-что без примеси чудес и утверждения о воскресении учение само по себе так истинно, просто и привлекательно,
