только по тем обстоятельствам, при к[оторых] это расскочилось,5 а если бы не то, да даже и при этом сейчас готов благословить образом, равно и тебя. И не только без неудовольствия, но с истинным.
Целую тебя, голубушка, и радуюсь, что скоро увижу тебя.
На конверте: Москва. Долгохамовнический переулок, дом № 15. Татьяне Львовне Толстой.
Дата определяется почтовым штемпелем отправления.
1 Немецкая фирма «Вогау и Кº. Московское акционерное общество для производства цемента и других строительных материалов и торговли ими», директором которой был Гуго Максимович Вогау, пожертвовала в июне 200 руб. в пользу голодающих. 27 июля та же фирма уведомила Толстого, что получила от лондонской фирмы Barclay Revan Banson and Cº 87 фунтов 1 шиллинг и 5 пенсов стерлингов под прилагаемые квитанции, которые просила подписать и передать московскому Торговому банку для учинения с ними расчета. Толстой расписку тогда не прислал, повидимому не получив уведомления, о чем справлялся видавшийся с Татьяной Львовной Дунаев, состоявший директором Торгового банка. 9 октября фирма Вогау и Кº повторила свое уведомление, вновь вложив квитанцию, которую Толстой, очевидно, и подписал, так как она не сохранилась при письме Вогау.
2 А. Н. Дунаев в письме от 30 ноября писал о прочтении им письма Толстого к С. П. Прокопенко. При письме прилагал письмо своего знакомого Лыжина (оно не сохранилось).
3 [ты делаешь хорошую мину при плохой игре,]
4 Льву Львовичу Толстому предстояло отбывание воинской повинности, от которой он, сочувствуя взглядам отца, сначала предполагал отказаться, но потом написал письмо Кузминским, прося хлопотать о зачислении его в конную артиллерию. Он был зачислен вольноопределяющимся в Четвертый стрелковый императорской фамилии батальон и в конце октября уехал в Петербург. Через полтора месяца его освободили от поенной службы за непригодностью.
5 Подразумевается отношение М. Л. Толстой к П. И. Раевскому.
1892 г. Октября 7. Я. П.
Сейчас получил ваше последнее письмо, дорогой Митрофан Васильевич, вероятно из Белгорода, и оно очень взволновало меня. Письма из Волчанска ни от вас, ни от Бодянского не получал1 — ужасно жалко. Особенно милого, дорогого Бодянского,
