что-нибудь сложилось бы, пришли бы еще люди, а может быть и ничего; это меня бы не занимало.) Это я говорю по личному чувству,— это было бы мне самое приятное. Но как вам?
А делать из двух хороших или хоть не дурных дел, по-моему, всегда надо самое приятное, — потому что это лучше будешь делать; так что большая приятность есть отчасти признак назначения от бога.
Другой ответ — тот, что бы я желал для себя, чтобы вы сделали? Я желал бы для себя, чтобы вы отправились на Кавказ помогать молоканам. Вы им, на мой взгляд, можете помочь и укрепить, и просветить их. А это мне хочется. Но именно потому, что это мне хочется, это не имеет никакого веса.
Третий ответ — тот, что надо как можно меньше предпринимать, двигаться, а отвечать на те требования, которые предъявляются тут же, сейчас же, и тогда надо принять Файнерманово предложение.
Четвертый и самый правильный, по-моему, ответ, хотя он и кажется общим и неопределенным, — тот, что служить богу надо не на той или на этой горе, а в духе и истине. По смыслу этого ответа всё значение во внутренней деятельности, при которой всякий внешний выбор становится безразличным, и человек склонится к тому, другому, или десятому поступку, т. е. такому, который и не предвидел, даже не выбирал, а незаметно само собою.
И надеюсь и, зная и любя вас, желаю, чтобы это так и сделалось с вами.
Братски целую вас. Дочери вам кланяются.
Печатается по машинописной копии из AЧ. Впервые почти полностью опубликовано в сборнике «Спелые колосья», 2, стр. 87—89. Дата копии.
Ответ на письмо М. В. Алехина из Полтавы от 5 февраля 1893 г., который писал, что столярная артель их распадается и участники ее разъезжаются; спрашивал, что ему делать и как наилучшим образом употребить свои силы; сообщал о ряде предложений от его друзей — от Хилкова, Бодянского, Файнермана и других.
1 Филипп Антонович Мищенко, хуторянин Зеньковского уезда Полтавской губ., друг М. В. Алехина. Мищенко звал Алехина к себе с целью организации земледельческой колонии.
