Семенъ Иванычъ.
Не въ кучерѣ дѣло, Глафира Ѳедоровна. Отчего же, маменька, молодежи не повеселиться? Одно удивительно, куда они всѣ дѣлись?
Да, мой другъ, ты вотъ думаешь объ ихъ удовольствіи, а они всякое уваженіе къ старикамъ потеряли. Твои имянины, никто до сихъ поръ и не поздравилъ.
Все, матушка, новые порядки, генелисты[1] завелись. A всѣхъ напоить, накормить надо.
Да много ль же ихъ? И изъ чего вы, маменька, дѣлаете такое затрудненіе? Племянника на вакаціи нельзя было не взять, ну, съ нимъ учитель, студентъ....
Ахъ, мои батюшки,[2] нельзя же....
Матушки, свѣты!
Потомъ, свояченицу изъ института отпустили, а съ ней подруга, очень милая дѣвушка.
Ужъ эти подруги, зададутъ онѣ тебѣ.
Зададутъ, матушка, зададутъ.
Что?
Ничего.
Ничего, батюшка, сахарку пожалуйте.
А, вотъ и она.
