Канаду с последней партией духоборов и жил среди них около двух лет, ведя трудовой образ жизни. У духоборов остались такие воспоминания о нем: «Приезжал к нам молодой парнишка, Эдуард звали, француз; сказывает, хочет жить с нами. Но только ему было трудно. Пробовал он и пахать и косить — всё нейде. Наконец, попробовал носилки носить с женщинами, сено, например, и тут не мог. «Видно, говорит, мои руки только для письменности годятся». Взял и уехал домой» (В. Г. Тан, «Духоборы в Канаде», М. 1911, стр. 231). Об Эдуарде Сине см. письмо № 1.
Ответ на письмо Сине из Канады от 7 января н. ст. 1900 г. (перевод с французского): «Я ошибся в себе, и на мне Вы лишний раз можете проверить последствия такого внезапного увлечения, подобные которому вы уже видели десятки раз. Я по прежнему люблю ваши взгляды. Когда я забываюсь и отступаю от пути, ведущего к совершенствованию, они пробуждают во мне добрые чувства. Тогда, вспоминая о вас, которого я люблю, уважаю и перед которым преклоняюсь, я чувствую себя таким маленьким человеком, неспособным провести намеченные планы, и я становлюсь жалок самому себе. Среди этих простых людей мне было легче изучить себя, и я увидал себя в истинном свете, т. е. стоящим неизмеримо ниже их. Для меня совершенно ясно, что мне потребуется еще много времени, чтобы приблизиться к их уровню [...] Плоть одолевает меня (несмотря на вегетарианство). Я думаю о встречаемых девушках, в тиши ночной я мысленно рисую себе их черты, и зачастую в такой напряженной работе мысли проходят целые ночи. В течение нескольких месяцев я избегал их; я даже радовался, что они смеются над моими длинными волосами, потому что это удаляло их от меня, и я решил заглушить в себе всякое желание по отношению к ним. Но, принимая участие в полевых работах с другими молодыми людьми, я снова стал самим собой. Прежде всего, уступая их желанию, я дал остричь свои волосы, и с этого момента (как у библейского Самсона) сила, которая казалась мне непоколебимой, словно покинула меня. Отказавшись от своего решения смотреть на них только бесстрастным взглядом, я стал заглядываться на моих веселых товарок во время сенокоса и других работ, в которых я вместе с ними принимал деятельное участие, но они продолжали относиться ко мне доброжелательно и приветливо, как сестры. Мужчины постоянно твердили мне о женитьбе, спрашивали меня, которую из них я люблю, и, наконец, мысль об этом совершенно овладела мной, и я перестал отгонять ее, как это было раньше. Я даже начал смеяться над тем, что не хватало малого, чтоб я счел себя святым. Чтò меня особенно пленяет в этих девушках, это их несомненные достоинства. Полное отсутствие жеманства, наблюдаемого у наших горожанок; лица их выражают спокойную кротость, не нарушаемую ни гневом, ни завистью, ни другими дурными страстями. Всякого рода перенесенные испытания придают их чертам оттенок страдания, чтò делает их, на мой взгляд, еще более привлекательными. По-моему, они положительно прекрасны, и того же мнения все, кому случалось ближе узнать их. И потому, если я женюсь на одной из них, я смогу, мне кажется, порадоваться тому, что сумел уничтожить в самом зародыше невысказанное страстное чувство к одной девушке, пленившей меня главным образом своей внешней
