же меня письмо ваше тем, что я невольно причинил вам большую неприятность, сказав Калантарову2 о существовании вашей общины. Я не только не посылал его к вам, но всячески отговаривал его от этого, совершенно явно убедившись, что он человек душевно больной и может быть для вас только великою тяжестью. Не беру на себя давать вам совет о том, как поступить с ним. Одно, что могу сказать, это то, что он человек вполне душевно больной. Знаю только, что отношения с этими людьми есть очень тяжелое испытание.
Очень, очень был рад узнать о вас. Передайте мой братский привет Плюснину и Антонову, если он у вас, и, само собой разумеется, вашей жене.3
Пишу вам не своей рукой не потому, чтобы я был нездоров вообще, а нынче немного слаб и устал. Живется мне хорошо и радостно, насколько это возможно для человека, сознающего свои недостатки и невыполнение того, что он должен был сделать.
Прощайте, братски целую вас.
6 ноября 1903.
Печатается по копии.
Ответ на письмо А. В. Юшко от 20 октября 1903 г. (почт. шт.). Рассказывая о жизни общины, Юшко сообщил о приезде на Лысую гору неизвестного ему Калантарова, который, сославшись на рекомендацию Толстого, поселился на хуторе. Своим странным характером и поведением он посеял большую тревогу среди членов общины.
1 См. письмо № 148.
2 Евгений Саввич Калантаров, скрипач. Страдал манией преследования. Выпущенный из петербургской психиатрической больницы, приехал к Толстому и просил указать, где бы он мог укрыться от преследования врачей. В разговоре Толстой назвал фамилию Юшко, не дав, однако, его адреса. Калантаров прожил у Юшко около двух месяцев, затем перешел на соседний хутор и в декабре поступил воспитателем к детям соседнего помещика.
3 Евдокия Арефьевна Юшко (р. 1870), учительница.
1903 г. Ноября 12. Я. П.
Не хотел оставить вас в неведении о получении денег,1 а просил написать дочь п[отому], ч[то] не хочется двигаться.
