1904 г. Февраля 19. Я. П.
Здравствуй, милая Таничка. Только что покончил с кипой писем, к[оторые] надо б[ыло] отвечать. И твое оказалось последним, но я не устал и мне радостно побеседовать с тобой. Просмотрел твои два письма. Отвечать тебе нечего, так что могу писать, что вздумается и что мне ближе к сердцу. Как осенью сухие листья, сыпятся в могилу друзья сверстники, и предчувствую, что братний1 листок чуть держится и мой еще слабее, хотя я чувствую себя хорошо и бодро. Боюсь, что у брата Сережи рак, ему трудно становится глотать. Это мне пишет Маша,2 а я всё собираюсь съездить, да никак не соберусь: то живот, то погода, то гости. Главное, его мучает Гриша,3 который], как Балацкий,4 пишет глупые и недоброжелат[ельные] письма, грусть и стыд за дочерей,5 и страдания, и, боюсь, страх смерти, больший, чем следует и можно ее бояться. Подумаю об нем, и тяжело. Радует только его любовь ко мне. Как любовь всё исправляет. Дома у нас всё хорошо. Саша и физически и нравственно радует. Илюша,6 как я слышу, да как я заметил, нехорош. Нет у молодого, у вашего, поколения табу, т. е. такой области, в кот[орую] так же нельзя нравственно вступать, как нельзя физически пройти через стену. У них всё можно, и боюсь, что ничего не должно. Андрюша7 вчера был здесь. Едет в Пет[ербург], хочет устроиться на войну при Куропаткине.8 С дамой9 разошелся. Она написала ему, что не любит его, и он тотчас же перестал любить ее. На него сердиться за его безнравственность всё равно, как сердиться на глухонемого, что он не отвечает. Когда знаешь, что он глухонемой, то легче с ним. Даже есть что-то приятное, новое в отношениях, как это испытываешь с глухонемыми, общаясь с ними забавными знаками. Ольга10 едет в Англию. Я советовал ему во всяком случае проститься с ней и разлучиться, но сделать, как будто нет разрыва, к[оторого] действительно нет. Сережа11 весь горит интересом к войне и к внутренним неурядицам. — Был Саломон,12 Бутурлин,13 Гольденвейз[ер]14 с женой, Дмитр[ий] Вас[ильевич],15 все в одно время. Мама уехала в Москву, выдумала себе дело музей «земли русской»,16 что собственно при моей жизни выходит очень нескромно и потому мне неприятно, но это так неважно. — Что сказать о главных двух лицах: о тебе
