Если же вследствие того, что он для усиления своего дела издания решил с нынешнего года, не отступая от правила свободы перепечатания, воспользоваться в денежном отношении через Heineman’a правом первого печатания,1 то от этого дело не изменяется, и если есть путаница, то она произведена или жадностью издателей, или вашим недобрым отношением к нему, вследствие к[оторого] возникшие недоразумения не распутывались, а запутывались.
Ужасно грустно и тяжело мне было читать такое письмо именно от вас. Только подумайте о том, как мы отнесемся ко всем такого рода столкновениям, не только к близости смерти, но в хорошую минуту религиозного сознания, кот[орое] вы так способны испытывать. Только положите на весы с одной стороны любовь к людям, особенно таким, как Ч[ертков], и с другой какие-то интересы изданий, чтобы смешно стало, что можно это сравнивать. Разъяснять и вникать в разъяснения по этому предмету я не только не хочу, но и не могу и потому, пожалуйста, если хоть немного любите меня, не пишите мне об этих делах, как будто этого никогда не было, а мы с вами будем жить попрежнему, любя друг друга.
18 февр. 1906.
Печатается по копировальной книге № 6, лл. 498—500. Впервые опубликовано в «Летописях», 2, стр. 195—196.
Ответ на письмо Шкарвана от 23 января 1906 г.
1 См. прим. 2 к письму № 107. В письме от 30 января — 7 февраля н. с. 1906 г. О. К. Толстая сообщала Толстому, что В. Г. Чертков и В. Гейнеман отказались от гонорара с издания переведенных Шкарваном рассказов Толстого.
1906 г. Февраля 20. Я. П.
Спасибо тебе, милая Машенька, за твое хорошее письмо. Ты так же хорошо пишешь, как и рассказываешь. Хорошо и твое описание Монте-Карло,1 и описание сна — очень хорошо. Сейчас оторвался от письма, чтобы проводить мама, к[оторая] едет в Москву, а потом разговорился с Сашей. Они вчера приехали, и я еще не говорил с ней один на один. Хотя нам тайно
