1898 г. Апреля 30. Гриневка.
Милая Соня,
Я написал тебе несколько слов в Ясную с карточкой от Саши, но вероятно тебя это уже не застало. Вчера получил твое доброе письмо1 из Ясной. — Я чувствую себя хорошо, — не так слаб, как был при тебе, но и не так бодр, как бы желал и как бываю. Почти ничего не писал. Вчера ездил в Никольское, где окончательно устроил столовые, и к Вариньке.2 Она хлопочет, убирает дом. Ее Таня3 сидит в своей комнатке и читает. Мы просидели с Сережей более часа, она так и не вышла. Муж ее4 тут, но не был дома; поехал в село закупать керосин, гвозди. Насколько Варенька ясна, настолько темны ее дети.
Илюша по случаю протеста Проташинского против столовых ездил 3-го дня во Мценск, в заседание красного креста, а вчера в Орел к Губернатору,5 от к[оторого] получено разрешение на столовые. Видел Стаховича, к[оторый] хочет в субботу приехать сюда. Нынче он уехал с Андрюшей на ярмарку. Соня старательно занимается помощью, но не совсем основательно, так что, для добросовестности исполнения перед жертвователями их поручений, я рад, что приехал сюда.
Был 3-го дня в Лапашине,6 где тоже надо открыть столовые. Нынче поеду через Бастыево,7 где отдам это письмо, опять в сторону Спасского,8 где устрою столовые. Муки всё не купили. Жду ответа из Воронежа.
Здесь мне во всех отношениях очень хорошо. Все мне приятны, и большие и дети. Илюша дома гораздо лучше, чем вне его.
Из Москвы ничего не знаю. Кажется, больше недели. И так покойно. Только про детей, в особенности про дочерей, хотя бы с их зубами, хочется знать. Теперь ты будешь писать. Нынче я утро писал письма, очищал старые, боясь, что явятся новые требования ответов.
Ну, вот всё существенное, кажется, написал. Просьбы мои к тебе следующие:
1) Книжка длинная на столе адресов, пожалуйста пришли поскорее. 2) Книжка должна быть, 25 лет на Кавказе, Зисермана9, часть 2-я. Она должна быть в книжн[ом] шкапу. 3) Ив[ану] Ив[ановичу] Горбунову скажи, что если желающая
