«Я. П. 24 октября», но письмо, очевидно, было написано днем раньше, так как 26 октября Чертков уже отвечает на него. Кроме того в письме к Софье Андреевне от 23 октября Толстой, упоминая о получении одновременно с ее письмом письма от Черткова, говорит, что ответы на эти письма отправит на следующий день.
Два письма Черткова, о которых Толстой упоминает здесь и на которые отвечает, это письма от 19 и 20 октября. Первое из них, являясь ответом на предыдущее письмо Толстого, в одной части уже цитировано нами выше. Другая его часть — о статье «Так что же нам делать» — связана больше с комментируемым письмом. «... Так вы работаете всё над статьей, — пишет Чертков. — Ну, что ж, от всей души желаю вам успеха и понимаю, что можно писать только то, что само напрашивается. Мое впечатление от ваших глав «о деньгах» подтверждается. Люди, не сочувствующие вашей точке зрения, находят там... мало такого, что не было сказано в разные времена разными писателями. Но в особенности важен отзыв одного читателя, вполне согласного со всем, что вы говорите (молодого Спенглера); он прочел внимательно и нашел, что очень растянуто. Сообщаю это вам не ради критики того, что вы делаете, а потому что думаю, что вам хорошо это знать»... — В заключение Чертков снова возвращается к вопросу о текстах для картин: — «Неужели вы не можете в промежутках между той работой набросать несколько сюжетов для картин? В «Книжках для чтения» ищу и кое-что нахожу. Но в ваших теперешних изложениях гораздо больше содержания и силы в форме». — На следующий день, 20 октября, Чертков пишет: «Как я радуюсь, Л. H., тому, что разрешили «Двух стариков». (Разрешили и житие Филарета Милостивого.) По поводу «Двух стариков» хочу спросить вас о следующем. Когда я читал последние корректурные листы, исправленные вами, то мне было очень жаль заметить отсутствие нескольких строчек, которые в первоначальном варианте меня тронули и очень мне понравились... Я несколько раз читал самым разнообразным читателям ваш рассказ в первоначальном виде, и это место всегда вызывало добродушный смех слушателей. Наблюдая собственное впечатление и впечатление слушателей при чтении ваших рассказов, я придаю большое значение именно подобным местам, кое-где разбросанным в ваших рассказах. Они вызывают самый невинный, добродушный смех, подбодряют читателя и несколько прерывают сдержанную напряженность, с которой слушается рассказ, внося элемент веселости, оживленности. А в веселом настроении человек гораздо восприимчивее ко всему хорошему (как и к дурному). Одним словом я придаю большое значение этим пестреньким мазкам в общей картине, и мне было очень жаль в новой редакции не найти своего маленького друга, не допускающего, чтобы Елисей мог быть ангелом. Не знаю, впрочем, что вас побудило выкинуть это место. А потому решаюсь предложить вам сохранить его. Посылаю вам оба варианта... П. И. Бирюков мне пишет, что из Ясной он мне написал письмо, в котором вы кое-что приписали. Оказывается, что это письмо, как и два других, отправленных тогда же из Ясной, не дошло до назначения. Мне ужасно досадно. Не припомните ли, что вы мне тогда писали? Я дорожу всем, что вы пишете, и мне очень досадно было бы лишиться того, что вы тогда хотели мне сказать». О приписке Толстого
