помещичьей собственности на землю и усадьбу и от авторской собственности на плоды своего многолетнего литературного труда; писатель предельно «демократизировал» свои отношения с людьми из народа. Но этого было мало; он все же продолжал чувствовать мучительный стыд и ужас собственной жизни в стенах благоустроенной барской усадьбы, посреди большой и разветвленной дворянской семьи — настоящего «большого гнезда», процветавшего за счет эксплуатируемого труда крестьян, прислуги и продажи его сочинений. Нравственные страдания Толстого усиливались тем, что его семья, а в особенности жена, бессменная помощница в прежней литературно-художественной его работе, совсем не приветствовала ни нового проповеднического направления его деятельности, ни новых аскетических взглядов и требований, ни тем более резко отрицательного отношения к собственности, грозившего сказаться на благосостоянии всей семьи. В семье Толстых возник глубокий разлад, закончившийся драматическими событиями 1909—1910 гг.
Душевную радость и утешение Толстой находил в самоотверженной литературной работе, в общении с простыми людьми и с теми членами семьи, которые понимали его убеждения, но главным образом с многочисленным кружком последователей и друзей, активно воспринявших нравственный принцип толстовского учения и так же, как он, утопически стремившихся воплотить его в собственной жизни и общественной деятельности. Существовало поставленное на широкую ногу книгоиздательство «Посредник», распространявшее в народе за минимальную плату художественно-религиозные сочинения Толстого, близкие по духу произведения других писателей и различную научно-популярную литературу. Вокруг этого предприятия группировались люди родственных с Толстым взглядов на жизнь и религию, пропагандировавшие догмы «толстовства» в России и за рубежом. «Душой» всех этих дел, основателем, фактическим руководителем, первым редактором и переводчиком «Посредника» был В. Г. Чертков, стоявший ближе всех к Толстому и пользовавшийся его безграничным доверием.
Имя Черткова в нашем сознании теперь трудно отделимо от имени Толстого в завершительную эпоху его жизни, от истории «толстовства» и от яснополянской драмы 1910 г. Но история
