ности возиться такъ долго и подковывать только по одной ногѣ. — Послѣ этого онъ продѣлалъ все то, что дѣлалъ на его глазахъ св. Петръ, т. е. положилъ ноги на наковальню, раздулъ уголья и велѣлъ своимъ подмастерьямъ хорошенько надувать мѣха. Но случилось то, чего и можно было ожидать: ноги сгорѣли и кузнецу пришлось заплатить хозяину за лошадь, что ему конечно не особенно понравилось. Въ эту минуту мимо проходила бѣдная старуха.
— Что жъ, — подумалъ онъ, — если одно не удалось, можетъ быть удастся другое.
Тутъ онъ схватилъ старуху и положилъ ее на наковальню, несмотря на всѣ ея слезы и мольбы пощадить ея жизнь.
— Ты не желаешь самой себѣ добра, — сказалъ кузнецъ, — чрезъ минуту ты станешь опять молодою дѣвушкою, и я даже не возьму отъ тебя ничего за передѣлку. Но съ несчастной старухой ему повезло не болѣе, чѣмъ съ лошадиными ногами.
— Ты поступилъ нехорошо, — сказалъ св. Петръ.
— Ну, не бѣда, по ней никто плакать не станетъ, — возразилъ кузнецъ, — а вотъ со стороны чорта не честно, что онъ не исполнилъ того, что написано на вывѣскѣ.
— А что, если бы я взялся исполнить три твоихъ желанія, что бы ты тогда пожелалъ себѣ?
— А вотъ, испытай меня! — отвѣтилъ кузнецъ. — Увидишь самъ.
Тогда св. Петръ обѣщалъ исполнить три желанія кузнеца.
— Ну такъ прежде всего я желаю себѣ, чтобы тотъ, кому я предложу взлѣзть на эту грушу, что стоитъ предъ кузницей, остался сидѣть на ней до тѣхъ поръ, пока я самъ не позволю ему сойти, — сказалъ кузнецъ. Второе же мое желаніе состоитъ въ томъ, чтобы каждый, кого я
ности возиться так долго и подковывать только по одной ноге.
После этого он проделал все то, что делал на его глазах св. Петр, то есть положил ноги на наковальню, раздул уголья и велел своим подмастерьям хорошенько надувать меха. Но случилось то, чего и можно было ожидать: ноги сгорели и кузнецу пришлось заплатить хозяину за лошадь, что ему, конечно, не особенно понравилось. В эту минуту мимо проходила бедная старуха.
«Что ж, — подумал он, — если одно не удалось, может быть, удастся другое».
Тут он схватил старуху и положил ее на наковальню, несмотря на все ее слезы и мольбы пощадить ее жизнь.
— Ты не желаешь самой себе добра, — сказал кузнец, — чрез минуту ты станешь опять молодою девушкою, и я даже не возьму от тебя ничего за переделку.
Но с несчастной старухой ему повезло не более, чем с лошадиными ногами.
— Ты поступил нехорошо, — сказал св. Петр.
— Ну, не беда, по ней никто плакать не станет, — возразил кузнец, — а вот со стороны черта не честно, что он не исполнил того, что написано на вывеске.
— А что, если бы я взялся исполнить три твоих желания, что бы ты тогда пожелал себе?
— А вот, испытай меня! — ответил кузнец. — Увидишь сам.
Тогда св. Петр обещал исполнить три желания кузнеца.
— Ну, так прежде всего я желаю себе, чтобы тот, кому я предложу взлезть на эту грушу, что стоит пред кузницей, остался сидеть на ней до тех пор, пока я сам не позволю ему сойти, — сказал кузнец. — Второе же мое желание состоит в том, чтобы каждый, кого я
