Нѣтъ, не забуду я тотъ ранній огонекъ,
Который мы зажгли на первомъ перевалѣ,
Въ лѣсу, гдѣ соловьи и пѣли, и рыдали…
Но миновалъ нашъ май,— и миновалъ ихъ срокъ.
О, эти соловьи!.. Благословенный рокъ
Умчалъ ихъ изъ страны калинника и елей
Въ тотъ теплый край, гдѣ нѣтъ простора для метелей.
И тамъ, гдѣ жарче югъ и гдѣ свѣтлѣй востокъ,
Гдѣ съ рѣзвой пѣною и съ сладостнымъ журчаньемъ
По камушкамъ ручьи текутъ, а вѣтерокъ
Разноситъ вздохи розъ, дыша благоуханьемъ…
Пока у насъ въ снѣгахъ весны простылъ и слѣдъ,
Тамъ — тѣ же соловьи и съ ними тотъ же Фетъ…
Постигъ онъ какъ мудрецъ, что, если насъ съ годами
Влечетъ къ зимѣ, то — намъ къ веснѣ возврата нѣтъ,
И — улетѣлъ за соловьями.
Нет, не забуду я тот ранний огонек,
Который мы зажгли на первом перевале,
В лесу, где соловьи и пели, и рыдали…
Но миновал наш май,— и миновал их срок.
О, эти соловьи!.. Благословенный рок
Умчал их из страны калинника и елей
В тот теплый край, где нет простора для метелей.
И там, где жарче юг и где светлей восток,
Где с резвой пеною и с сладостным журчаньем
По камушкам ручьи текут, а ветерок
Разносит вздохи роз, дыша благоуханьем…
Пока у нас в снегах весны простыл и след,
Там — те же соловьи и с ними тот же Фет…
Постиг он как мудрец, что, если нас с годами
Влечет к зиме, то — нам к весне возврата нет,
И — улетел за соловьями.
