Побѣжала, кричитъ, какъ безумная:
«Ай! дитя мое, ай!» — и — сердечная,
Изъ воротъ вдаль бѣжитъ — спотыкается,
Ливнемъ бьетъ ей въ лицо буря встрѣчная,
Молній блескъ по пути разливается.
Не легка, знать, дорога далекая!
Запыхалась ея грудь высокая,
Нѣтъ ужъ силъ… вотъ стоитъ… — покачнулася…
— Проклинать ей судьбу иль оплакивать?..—
Но иная гроза въ ней проснулася,—
И всѣмъ тѣломъ она встрепенулася,
И пошла кое-какъ доволакивать
Свои ноги туда, гдѣ колышется боръ,
Гдѣ мелькаетъ жилье межъ утесистыхъ горъ.
Межъ утесистыхъ горъ ея хижина,
Какъ гнѣздо, что̀ орлами насижено.
Тише вѣтеръ тамъ воетъ порывистый,
Только ключъ, что̀ въ ложбинѣ извилистой
Чуть журчалъ, какъ рѣка наводненная
Внизъ по скатамъ бѣжитъ, и — не чудо ли!
Гдѣ она набралась этой удали?..—
Въ бродъ, за сучья держась, истомленная,
На порогъ свой она пробирается,—
Входитъ, — смотритъ — съ утра одинехонекъ
Побежала, кричит, как безумная:
«Ай! дитя мое, ай!» — и — сердечная,
Из ворот вдаль бежит — спотыкается,
Ливнем бьет ей в лицо буря встречная,
Молний блеск по пути разливается.
Не легка, знать, дорога далекая!
Запыхалась её грудь высокая,
Нет уж сил… вот стоит… — покачнулася…
— Проклинать ей судьбу иль оплакивать?..—
Но иная гроза в ней проснулася,—
И всем телом она встрепенулася,
И пошла кое-как доволакивать
Свои ноги туда, где колышется бор,
Где мелькает жилье меж утесистых гор.
Меж утесистых гор её хижина,
Как гнездо, что орлами насижено.
Тише ветер там воет порывистый,
Только ключ, что в ложбине извилистой
Чуть журчал, как река наводненная
Вниз по скатам бежит, и — не чудо ли!
Где она набралась этой удали?..—
В брод, за сучья держась, истомленная,
На порог свой она пробирается,—
Входит, — смотрит — с утра одинехонек
