свободѣ, въ военной службѣ, онъ не утонулъ однако въ пошлостяхъ и барской лѣни окружавшаго его общества. Въ дѣлѣ образованiя онъ предоставленъ былъ самому себѣ. Тяжелая работа надъ самимъ собою, конечно, заставила Новикова позаботиться о томъ, чтобъ облегчить для другихъ путь къ образованiю, путь, трудности котораго онъ испыталъ на себѣ. Литературная дѣятельность Новикова началась изданiемъ сатирическихъ журналовъ. Образцомъ для нихъ служили нравоучительно-сатирическiе журналы Стиля и Аддисона, которые въ прошломъ столѣтiи, впервые открыли въ литературу доступъ изображенiямъ повседневной домашней жизни, безъ прикрасъ, аллегорiй и фальшивой идеализацiи. Во всѣхъ европейскихъ литературахъ отрѣшенiе отъ ложно-классической теорiи, и возвращенiе словесности къ вопросамъ общественной жизни и развитiю народныхъ началъ сопровождалось въ XVIII вѣкѣ нравоучительно-сатирическими журналами по плану Стиля и Аддисона. То же было и у насъ.
Общество представляло богатые матерiялы наблюдательному уму сатирика и моралиста. При дворѣ кипѣла ослѣпительно-роскошная жизнь. Русское барство зажило на широкую ногу. Баснословная расточительность знати, выражавшаяся въ самыхъ дикихъ формахъ, вытягивала изъ народа трудовые заработки, которыя проматывались подъ болтовню филантропическихъ идей, о человѣческомъ равенствѣ, и подъ хвалебные гимны Державина, Хераскова и другихъ пiитовъ, любившихъ находить краски для изображенiя подобныхъ пировъ. Журналы Новикова почти не касались характеристики высшаго общества: оно имѣло своихъ цеховыхъ писателей. Но все же журналы Новикова рѣшались описывать „плоды жестокости и страха,“ столь ясно выступавшiе въ народѣ, и пересказывать почему „крестьяне боялись своихъ господъ въ красныхъ кафтанахъ, какъ дикихъ звѣрей.“ Новиковъ первый показалъ эту оборотную сторону медали своего блистательнаго времени. Среди звуковъ торжественныхъ лиръ онъ заговорилъ о томъ, „какъ мало помѣщики имѣютъ попеченiя о земледѣлiи, и какъ велики недостатки тѣхъ бѣдныхъ тварей, которыя богатство и величество государства составлять должны.“ Изъ-за облачныхъ паренiй онъ сводилъ читателя на дѣйствительную почву, и отъ созерцанiя „золотаго
