дается лишь в южной полосе; в средней части летние работы производятся в течение 6-7 месяцев, а на севере для них находится ещё меньше времени. От этого в большей части России земля не может быть так тщательно обработана, как на Западе, и земледелец не может получать от неё такие доходы, какие земля приносит западно-европейскому хозяину.
Разница в сельско-хозяйственных доходах русского и иностранного земледельца увеличивается ещё вследствие различия практикуемых ими систем хозяйства. Если взять для примера нашу ближайшую соседку Германию, то мы увидим, что крестьянин производит там мало зерна, но отводит большие площади своей земли под травы и корнеплоды, служащие кормом для скота, заводит много коров и свиней, держит их в стойлах и продаёт, главным образом, убойный скот, мясо, масло и сыр, выделываемые на общественных крестьянских заводах. Он преобразовал, следовательно, своё хозяйство таким образом, что находит в нём занятие в течение круглого года, и получает доход от работы не только в летнее, но и в зимнее полугодие. Совершенно иное мы видим в России. Животноводство приносит нашему крестьянину лишь незначительный доход, и скотина только в немногих местностях составляет главную статью крестьянского дохода. Главный продукт хозяйства нашего крестьянина — зерно; а добывание зерна возможно только летом; во весь длинный зимний период крестьянин почти не находит приложения своих сил в сельском хозяйстве.
Итак, русский земледелец получает гораздо меньший доход сравнительно с своим западно-европейским собратом, во 1-х, потому что период сельско-хозяйственных работ у нас короче, а период вынужденного зимнего бездействия земледельца — длиннее чем на Западе, и во 2-х, потому, что западный земледелец построил своё хозяйство на животноводстве, а русский ограничивается по преимуществу добыванием зерна. Этими условиями определяются и те потери, какие падают, вследствие вынужденной зимней праздности земледельца, на целую страну. Россия теряет от этой вынужденной праздности в населении гораздо
