ровать ее на счетъ болтуна-философа-Профессора, который не выѣхалъ еще изъ Египта въ Исторіи о народномъ правѣ! Другая дѣвица, лѣтъ 19 Англичанка, Мезофанти въ юбкѣ; знаетъ очень хорошо восемь языковъ и выучилась по-Русски, такъ что всѣхъ васъ читать можетъ. И собой не дурна, жаль только, что училась Русской грамотѣ и Литтературѣ у **. Я обѣщалъ ей книгъ, но и за ней волочиться нѣкогда! Вообразите, до какого самоотверженія дошло мое Историческое крохоборство! Торопясь кончить 45-й фоліантъ Архивскій, я не пошелъ въ Академію на пріемъ Скриба, коего такъ умно отпѣлъ Вильменъ. Ни въ одномъ куплетѣ, ни въ одной пѣсенкѣ Комико-Водевилиста нѣтъ столько чистаго, критическаго остроумія, сколько въ похвалахъ-критикахъ безсмѣннаго Секретаря Академіи. Эта новизна останется примѣрною, и впередъ не все хвалить будутъ въ пріемныхъ привѣтствіяхъ; пора и критикѣ воцариться на Ришельевскомъ трибуналѣ!— Я возилъ. Л**ва на послѣдній блестящій балъ Брогліо, гдѣ была вся знать, вся Дипломатика, весь людъ, нужный, должностный, и красавицы со всѣхъ концевъ Европы, и изъ нашей Митавы.
10 Февраля. Такъ какъ ты Академическія тетради называешь тряпьемъ; то я и не посылаю ихъ ни тебѣ, ни въ Москву; совѣтую однакожъ прочесть посылаемую мною Араrо о Сuvіer, о Шапталѣ, о Т. Юнгѣ — и даже Карла Дюпена объ успѣхахъ Математическихъ наукъ. Если
