Англійскимъ привѣтомъ и подошли ко мнѣ; я взялъ ихъ за руки; но, признаюсь, долго не могъ рѣшиться пристально смотрѣть на кожаный, живый рукавъ, который на половинѣ бока связываетъ тѣла ихъ.
Я не Физіологъ и не обязанъ дѣлать наблюденія надъ печальною игрою природы. Мг. Воlоt (рrotesseur de langues et d'éloquenсе рratiquе), служащій имъ дядькою и объяснителемъ для публики, разсказывалъ намъ свои наблюденія, увѣряя, что въ психологическомъ отношеніи это явленіе труднѣе объяснить, чѣмъ въ физіологическомъ. Они любятъ другъ друга братски; съ самаго младенчества привычки, пища и сонъ, все было имъ общее, они просыпаются и засыпаютъ въ одинъ моментъ; принимаютъ одну и туже пищу и въ одно время; вкусы ихъ одинаковы, какъ физическіе такъ и интеллектуальные, въ одно время развернулись ихъ способности, зажглась въ нихъ искра божества: умъ. Они оба любятъ лучше читать поэтовъ, чѣмъ прозаиковъ — Шекспира, Байрона. Выучились языкамъ: Англійскому и Французскому, съ одинаковымъ успѣхомъ. Послѣднему недавно начали учиться и уже понимаютъ много и кое-какъ говорятъ. Сверхъ того они знаютъ по Китайски и по Сіямски: языки сіи, какъ увѣрялъ меня Мг. Вolot, совершенно различны, хотя народы, ими говорящіе, и сосѣды. Они почти всегда веселы и во взаимной любви находятъ источникъ наслажденій. Странно было видѣть ихъ въ ходьбѣ, или въ разговорѣ другъ съ другомъ
