И. вызвался быть моимъ товарищемъ. Мы взяли отпускъ на недѣлю и отправились прежде въ Пепибергъ, желая пройти нѣсколько пѣшкомъ по прекрасной тѣнистой аллеѣ, которая ведетъ отъ Ютерзейна къ Пепибергу. Встали мы оба съ своего кабріолста; я обвернула возжи около мѣдной шишечки спереди кабріолета и, въ надеждѣ на смиреніе стараго коня, пустила его идти по дорогѣ одного; мы не замѣтили, что лошадь, чувствуя легость экипажа, стала прибавлять шагу; но наконецъ я увидѣла, что она далеко ушла впередъ; я побѣжала, чтобъ остановить ее, но этимъ сдѣлала то, что лошадь также побѣжала, и все шибче, шибче, вскачь, и наконецъ во весь духъ. И., собравъ всѣ силы, догналъ было ее и схватилъ за оглоблю; но лошадь сшибла его на землю, переѣхала колесомъ ему по груди и поскакала во весь опоръ къ Пепибергу. И. вскочилъ и потирая грудь рукою, побѣжалъ однакожь вслѣдъ за исчезающею уже изъ вида лошадью, я думаю, для того, что спереди на кабріолетѣ лежалъ нашъ чемоданъ, гдѣ находились наши мундирныя серебряныя вещи и 500 рублей золотомъ; всего этого ни мнѣ, ни ему потерять не хотѣлось. Однакожь и бѣжать до самаго Пепиберга не было возможности; не смотря на это, И. и лошадь скрылись у меня изъ глазъ; я тоже пошла самымъ скорымъ шагомъ, и нашла моего товарища и коня у самаго въѣзда въ Пепибергъ. Они были окружены толпою Нѣмцевъ; но чемодана уже не было. «Что теперь дѣлать»? спрашивалъ меня Н. — Здѣсь есть ихъ начальство; ты хорошо говоришь по Нѣмецки: поди
