ство отъ дальняго родственника своего, богатаго Ямбурскаго купца, что не болѣе полугода тому какъ они выстроили себѣ этотъ домъ, что подобныя нашей ошибки имъ часто случается видѣть, и что мы не первые сочли домъ ихъ за трактиръ. «И вы всѣхъ такъ радушно угощаете, не выводя изъ заблужденія?» — Нѣтъ, васъ первыхъ. — «За что же?» — Вы Русскіе офицеры; Король нашъ велѣлъ намъ съ Русскими обходиться хорошо. — «Однакожъ, добрые люди, Русскимъ офицерамъ пріятно было бы, если бъ вы не оставляли ихъ такъ долго въ тѣхъ мысляхъ, что они въ трактирѣ; мы все требовали такъ повелительно, какъ требуютъ только тамъ, гдѣ должно заплатить» — Вы могли угадать, что не за что платить, потому что мы обѣдали вмѣстѣ съ вами. — При сихъ словахъ И. покраснѣлъ, и мы оба не говорили уже болѣе, но поклонились доброму хозяину нашему, и уѣхали.
Настала глубокая осень. Темныя ночи, грязь, мелкій дождь и холодный вѣтръ заставляютъ насъ собираться предъ каминомъ то у того, то удругаго изъ нашихъ полковыхъ товарищей. Нѣкоторые изъ нихъ превосходные музыканты; при очаровательныхъ звукахъ ихъ флейтѣ и гитаръ вечера наши пролетаютъ быстро и весело.
Нѣтъ ни одного изъ насъ, кто бы радостно оставлялъ Голштинію; всѣ мы съ глубочайшимъ сожалѣніемъ говоримъ «прости» этой прекрасной сторонѣ
