нихъ и съ такимъ учитеръ-офицеромъ, который никогда еще не былъ въ дѣлѣ?
Скорыми маршами ѣдемъ мы въ глубь Россіи и несемъ на плечахъ своихъ непріятеля, который отъ чистаго сердца вѣритъ, что мы бѣжимъ отъ него. Щастіе ослѣпляетъ!.... Мнѣ часто приходитъ на мысль молитва Старна предъ жертвенникомъ Одена, когда онъ проситъ его наслать ша умъ Финтала недоумѣнье, предзнаменующе могущаго паденье!.... Вопреки безчисленнымъ поклонникамъ Наполеона, беру смѣлость думать, что для такого великаго генія, какимъ его считаютъ, онъ слишкомъ уже увѣренъ и въ своемъ щастіи и въ своихъ способностяхъ, слишкомъ легковѣренъ, неостороженъ, мало свѣдущъ. Слѣпое щастіе, стеченіе обстоятельствъ, угнетенное дворянство и обольщенный народъ могли помочь ему взойти на престолъ; но удержаться на немъ, достойно занимать его, будетъ ему трудно. Сквозь его императорскую мантію скоро замѣтятъ артиллерійскаго Поручика, у котораго, отъ неслыханнаго щастія, зашелъ умъ за-разумъ: неужели, основываясь на однихъ только свѣдѣніяхъ географическихъ и донесеніяхъ шпионовъ, можно было рѣшиться идти завоевывать Государство обширное, богатое, славящееся величіемъ духа и безкорыстіемъ своего дворянства, незыблемой опоры Русскаго престола; устройствомъ и многочисленностію войскъ, строгою дисциплиною, мужествомъ ихъ, тѣлесною силою и крѣпостію сложенія, дающаго имъ возможность переносить всѣ трудности; Государство, за-
