насъ»[1]. Итакъ, во время Коховскаго поляки ясно сознавали свое близкое кровное и культурное родство съ русскими. Очень живо и картинно у Коховскаго описаніе рѣшительной битвы польско-литовскихъ войскъ съ русскими подъ Полоцкомъ, въ которой отличился знаменитый русскій воевода Стефанъ Чарнецкій[2].
Во время похода 1654—1656 года московскія войска заняли Могилевъ, Полоцкъ, Витебскъ, Двинскъ, Вильну, Ковну, Гродну. Города частью сдавались добровольно, частью были взяты силою оружія. Будучи проѣздомъ въ Витебскѣ, 29 іюня 1656 года, царь Алексѣй Михайловичъ пригласилъ къ столу своему витебскую шляхту и мѣщанъ; видимо, храбрая защита крѣпости внушила царю довѣріе къ стойкости и мужеству витеблянъ.
Любопытна отписка воеводы Шереметева о храмахъ г. Витебска, отъ 1654 года. Воевода даетъ списокъ всѣхъ витебскихъ церквей и костеловъ, при чемъ оказалось, что всѣ православныя церкви въ Витебскѣ обращены были въ уніатскія, такъ что для удовлетворенія духовныхъ нуждъ православныхъ витеблянъ оставался одинъ только подгородный Марковъ монастырь[3].
Московскіе полки въ началѣ были встрѣчены громаднымъ большинствомъ населенія Бѣлоруссіи въ высшей степени дружественно. Но вскорѣ, благодаря недисциплинированности московскихъ войскъ и недостатку политическаго такта со стороны московскихъ воеводъ, картина начинаетъ рѣзко мѣняться. Въ грамотѣ Алексѣя Михайловича въ Витебскъ, окольничему князю Долгорукову, отъ 1657 года. читаемъ:—«Били челомъ намъ вся витебская шляхта: въ городъ-де Витебскъ уѣздные люди на торги не съѣзжаютца, для того что отъ стрѣлцовъ и отъ солдатъ чинитца грабежъ, а въ ихъ-де шлахецкіе маетности, на ихъ шляхецкіе и на крестьянскіе дворы солдаты и стрѣлцы ночью ходятъ и наѣзжаютъ и огнемъ жгутъ и до смерти побиваютъ… и вы бы велѣли сыскать и тѣмъ людемъ за то воровство чинили наказанье, велѣли бить кнутомъ; а хто изъ тѣхъ людей въ томъ воровствѣ учинилъ смертное убийство, и вы бы того велѣли повѣсить, чтобъ, на то смотря, инымъ было не повадно такъ дѣлать»[4].
Но видно воеводы не хотѣли или не умѣли выполнить царскую волю, потому что жалобы, ропотъ и неудовольствіе населенія усиливаются все больше и больше. Въ 1658 году воевода Боборыкинъ пишетъ царю изъ Витебска: что здѣшнихъ краевъ люди не
- ↑ См. Ibid.
- ↑ См. «Вит. Стар.», т. IV, отд. II, стр. 375—376.
- ↑ См. «Вит. Стар.», т. IV, отд. II, стр. 69.
- ↑ См. «Вит. Стар.», т. IV, отд. II, стр. 39.
нас»[1]. Итак, во время Коховского поляки ясно сознавали своё близкое кровное и культурное родство с русскими. Очень живо и картинно у Коховского описание решительной битвы польско-литовских войск с русскими под Полоцком, в которой отличился знаменитый русский воевода Стефан Чарнецкий[2].
Во время похода 1654—1656 года московские войска заняли Могилёв, Полоцк, Витебск, Двинск, Вильну, Ковну, Гродну. Города частью сдавались добровольно, частью были взяты силою оружия. Будучи проездом в Витебске, 29 июня 1656 года, царь Алексей Михайлович пригласил к столу своему витебскую шляхту и мещан; видимо, храбрая защита крепости внушила царю доверие к стойкости и мужеству витеблян.
Любопытна отписка воеводы Шереметева о храмах г. Витебска, от 1654 года. Воевода даёт список всех витебских церквей и костёлов, причём оказалось, что все православные церкви в Витебске обращены были в униатские, так что для удовлетворения духовных нужд православных витеблян оставался один только подгородный Марков монастырь[3].
Московские полки в начале были встречены громадным большинством населения Белоруссии в высшей степени дружественно. Но вскоре, благодаря недисциплинированности московских войск и недостатку политического такта со стороны московских воевод, картина начинает резко меняться. В грамоте Алексея Михайловича в Витебск, окольничему князю Долгорукову, от 1657 года. читаем: — «Били челом нам вся витебская шляхта: в город-де Витебск уездные люди на торги не съезжаютца, для того что от стрелцов и от солдат чинитца грабёж, а в их-де шлахецкие маетности, на их шляхецкие и на крестьянские дворы солдаты и стрелцы ночью ходят и наезжают и огнём жгут и до смерти побивают… и вы бы велели сыскать и тем людем за то воровство чинили наказанье, велели бить кнутом; а кто из тех людей в том воровстве учинил смертное убийство, и вы бы того велели повесить, чтоб, на то смотря, иным было не повадно так делать»[4].
Но видно воеводы не хотели или не умели выполнить царскую волю, потому что жалобы, ропот и неудовольствие населения усиливаются всё больше и больше. В 1658 году воевода Боборыкин пишет царю из Витебска: что здешних краёв люди не
