короля Казиміра, жилъ нѣкоторое время въ Мѣдникскомъ замкѣ съ королевичами. Развалины замка сохранились и до сихъ поръ и состоять изъ четреугольной каменной стѣны, занимающей въ длину 249 аршинъ, въ ширину 195, вышиною въ 16 арш. На сѣверо-восточной сторонѣ была четыреугольная трехэтажная башня. Въ 1655 г. замокъ былъ разрушенъ Русскими, хотя еще и прежде былъ уже опустошенъ. Нынѣ Мѣдники принадлежатъ генералу Лабинцеву на 28 верстѣ отъ Вильно но Ошмянскому тракту.
Трокскій уѣздъ богаче другихъ воспоминаніями давно минувшаго, геройскимъ мужествомъ Литовцевъ, храбростью и доблестями князя Кейстута и его сына Витовта. Здѣсь и природа иная: она поражаетъ красотою своихъ великолѣпныхъ видовъ, своимъ разнообразіемъ и измѣнчивостью, какъ судьбы самаго народа, игравшаго, вмѣстѣ со Жмудью, первенствующую роль въ общихъ судьбахъ литовской вотчины. Величественный Нѣманъ со многими причудливыми извилистыми притоками, множество озеръ и ручьевъ, живописныя дубовыя рощи, холмы и поляны, песчаное море, тянущееся на довольно значительномъ пространствѣ отъ Нѣмана до Ротничанки — мѣняются здѣсь какъ въ калейдоскопѣ, приводя въ удивленіе своею прихотливою измѣнчивостью и, почти на каждомъ шагу, напоминая о великихъ событіяхъ здѣсь совершившихся. Могилы-курганы, городища, городки, развалины замковъ, древнія кострища, свидетельствуютъ о доисторической жизни праотцевъ этого чуднаго уголка земли. Въ этнологическомъ отношеніи Трокскій уѣздъ замѣчателенъ еще типичностью своихъ жителей, рѣзко отличающихся отъ сосѣдей. Нигдѣ въ Литвѣ не встрѣтите вы такихъ красивыхъ женщинъ, какъ въ окрестностяхъ Езна, Бирштанъ и въ другихъ мѣстахъ. Богатая, роскошная природа создаетъ здѣсь своихъ представителей въ людяхъ, вполнѣ ея достойныхъ и какъ-будто сросшихся съ нею. Теорія о воздѣйствіи природы на событія едва ли гдѣ найдетъ болѣе ясное примѣненіе. Событія какъ-будто подражали природѣ, проявляясь то дикостью своихъ дѣяній, то игривою неожиданностью переворотовъ, то менѣе или болѣе продолжительнымъ гнетомъ орденскаго ига, или отчаянною храбростью и мужествомъ освобождавшихся изъ-подъ гнета, то непонятнымъ въ наше время самоотверженіемъ и, изъ-за чести, изъ-за любви къ родинѣ, обреченіемъ тысячи людей на закланіе и самосожженіе. Въ бою ли, въ пѣсни, въ обрядѣ, Литовецъ всегда и вездѣ выказывалъ и заявлялъ такую восторженную любовь къ родинѣ, къ князю-властелину, къ семьѣ и родной матери-природѣ, что подобной любви, подобнаго поэтическаго настроенія, трудно отыскать у другихъ народовъ. Ежели мы теперь примѣнимъ всѣ отпрыски и проявленія многотысячной
