днѣ кургана. Можно однако усомниться въ томъ, что здѣсь, какъ думаетъ гр. Тышкевичъ, похоронены три человѣка. Кучи эти съ пепломъ и костями неизслѣдованы. Въ нихъ, особенно въ двухъ верхнихъ, могли быть кости животныхъ. Поэтому намъ кажется, что эти двѣ кучи произошли отъ тризнъ, совершенныхъ по умершемъ, котораго сожженный прахъ покоился на днѣ кургана. По крайней мѣрѣ мы много разъ встрѣчали подобные остатки заупокойныхъ языческихъ тризнъ, какъ на общихъ кладбищахъ, такъ и въ одиночныхъ курганахъ.
Въ Черцахъ, близъ Лепеля, М. Ф. Кусцинскій, въ двухъ рядомъ лежащихъ курганахъ, нашелъ останки сожженными. Въ одномъ изъ кургановъ, въ урнѣ, подъ пепломъ и недогорѣвшими костями находился бронзовый бердышъ.
Мы замѣтили при раскопкахъ въ разныхъ Славянскихъ земляхъ, что въ большинствѣ случаевъ существовалъ обычай присыпать покойника не грунтовою землею данной мѣстности, но приносною, иногда даже издалека. Такъ напр., гдѣ грунтъ песчаный, покойника клали на черноземѣ и присыпали такою же землею, и наоборотъ, въ черноземномъ грунтѣ — присыпали пескомъ. Часто употребляли для этого глину или известь. Чтобы не вводить въ заблужденіе, мы должны пояснить, что мы говоримъ не о самомъ курганѣ, который могъ быть насыпанъ изъ мѣстной земли, но о присыпкѣ и подкладкѣ подъ покойника на днѣ кургана, или еще чаще въ глубинѣ земли. То же мы замѣчали многократно и въ Бѣлоруссіи.
По замѣчанію гр. К. П. Тышкевича, болѣе другихъ изслѣдовавшаго курганы въ Бѣлоруссіи, скелеты женскіе, судя по украшеніямъ, при нихъ найденнымъ, были выше мужскихъ. По его словамъ, каждый женскій скелетъ былъ нѣсколькими дюймами выше четырехъ футовъ, тогда какъ мужскіе часто не достигали этой мѣры. По нашему мнѣнію, такого заключенія нельзя принять за общее правило уже потому, что если тазъ въ остовѣ истлѣлъ, то по одному черепу и самый опытный антропологъ не всегда можетъ отличить мужской остовъ отъ женскаго Это мнѣніе высказано даже Вирховымъ. По нашимъ личнымъ наблюденіямъ, мы могли придти только къ такому заключенію, что въ курганную эпоху женщины были далеко выше ростомъ, чѣмъ въ настоящее время,— повторяемъ однако, насколько не обманываютъ насъ украшенія, находимыя при костякахъ, по которымъ мы узнаемъ женскіе скелеты.
Мы уже указали выше, что каждый курганъ насыпанъ надъ однимъ покойникомъ. По отношенію къ Бѣлоруссіи лично мнѣ извѣстны только два исключенія изъ этого общаго правила. Во время изслѣдованій, произведенныхъ мною вмѣстѣ съ гр. К. П. Тышкевичемъ въ Логойской пущѣ, Борисовскаго уѣзда, въ урочищѣ Словогоскіе-копцы, въ одномъ курганѣ оказались два костяка, оба головами обращенные на юго-западъ, лежавшіе на разстояніи одинъ отъ другаго на 4 ф. 13 д., и какъ надо думать, судя по предметамъ, при нихъ найденнымъ, одинъ мужской, другой женскій. Вблизи этого кургана, въ другомъ, въ ногахъ остова найдена одна только голова, безъ остова. Черенъ этотъ лицомъ былъ обращенъ къ ногамъ костяка, а подъ нимъ лежалъ желѣзный обручъ, какъ будто обхватывавшій горло. Тутъ-же при черепѣ лежало красивой отдѣлки бронзовое ожерелье. Эти два случая, сколько намъ извѣстно, единственные въ Бѣлоруссіи, могутъ быть объяснены только тѣмъ, что жены умершихъ и здѣсь должны были слѣдовать съ мужемъ въ могилу. Но что значила одна голова безъ остова и куда дѣвался послѣдній, что наконецъ значилъ желѣзный обручъ, разъяснить трудно. Двойные костяки въ курганахъ очень часто попадались намъ въ галицкой Подоліи. Попадались даже женскіе, по всѣмъ признакамъ, остовы съ малолѣтними мальчиками.
Въ Новогрудскомъ уѣздѣ Минской губерніи, также какъ и въ Литвѣ, находилъ я въ курганахъ лошадиные остовы, что также по отношенію къ Бѣлоруссіи принадлежитъ къ исключительнымъ случаямъ, хотя въ другихъ странахъ, особенно на кострищахъ, мнѣ случалось очень часто находить много звѣриныхъ костей. Но эти кости могли происходить отъ животныхъ, съѣденныхъ во время заупокойной тризны, тогда какъ лошадь, но всѣмъ признакамъ,
