для выноса церковныхъ вещей, въ нее ворвалась толпа раскольниковъ подъ предводительствомъ своего попа Іуды. Толпа разрушила и разбила все, попадавшееся подъ руку: иконы, колонки; добралась до алтаря, разломала царскія двери и самый престолъ съ криками: «раззоряй, раззоряй вражье гнѣздо!»
Словомъ — въ то время, когда повсюду кругомъ происходили разныя энергическія движенія, доходившія до крайностей фанатизма, — Бѣлоруссы оставались всегда и неизмѣнно совершенно безразличными и равнодушными. Еще до сихъ поръ никто не могъ указать, чтобы какой-нибудь уголокъ этой неподвижной страны увлекся ученіемъ сосѣдей и плѣнился ихъ старой вѣрой и ученіемъ. А между тѣмъ—какъ извѣстно—раскольники изъ пограничныхъ мѣстъ, и уже очень давно, врѣзались въ самую глубь страны и поселились не только въ городахъ слободками, но и цѣлыми деревнями. Безпоповцы преобладаютъ въ сѣверной части Сѣверо-западнаго края, поповщина сильнѣе и виднѣе на югѣ его. Селились тѣ и другіе на свободныхъ помѣщичьихъ и церковныхъ земляхъ, и предпочитали лѣсистыя мѣста, самыя уединенныя пущи. Первоначальная аренда ограничивалась орѣхами, ягодами, грибами и медомъ. Когда пришельцы обстроились и воздѣлали дикія земли, цѣна за землю возвысилась, появились контракты, и помѣщики начали забирать вольныхъ и безпаспортныхъ людей въ свои руки, записывали ихъ даже въ крѣпостные. Въ одной Витебской губерніи насчитываютъ старообрядцевъ болѣе 50 тысячъ, и изъ нихъ филипоновъ или филиповцевъ и ѳедосѣевцевъ до 40 тысячъ. Живя здѣсь, прежде всего они остаются вѣрными языку, бородѣ, длиннымъ кафтанамъ и высокимъ сапогамъ, а потомъ и тому духу изворотливости, изобрѣтательности и предпріимчивости, которыя столь знаменательны въ промышленномъ Великорусскомъ народѣ. Отъ Бѣлоруссовъ старовѣры отличаются трезвостью, чистоплотностью и достаткомъ. Они горды и недовѣрчивы, но честное слово въ торговыхъ сдѣлкахъ идетъ за вексель. Мы видѣли ихъ скупщиками меду и воску, бѣлыхъ грибовъ, полотенъ и нитокъ, основателями кафельныхъ и кирпичныхъ заводовъ; знаемъ лѣсопромышленниками, подрядчиками, торговцами скотомъ и лошадьми, арендаторами садовъ, а въ городахъ и мѣстечкахъ — огородниками. Этими Великоруссами исключительно продовольствуется тамъ другой классъ Великорусскаго народа — служилое сословіе. Вѣроятно, по той причинѣ, что большинство старообрядцевъ — горожане, а коренные Бѣлоруссы исключительно сельскіе жители, великорусское вліяніе не привилось, и уже не первое столѣтіе бьетъ мимо и работаетъ только про себя. Къ сосѣдямъ Бѣлоруссы совершенно равнодушны и съ ними незнакомы. Мы тщательно искали у нихъ отзыва о сосѣдяхъ въ присловьяхъ и пословицахъ и нашли только два.
По второму эпиграфу, выбранному нами для III главы настоящей статьи, видно, какое понятіе составилъ себѣ Бѣлоруссъ о Великоруссахъ. Про запасъ онъ держитъ еще другое:
«Тату, тату, лѣзе чорце у хату! — Дарма! абы не маскаль».
Но и обѣ эти поговорки не своего изобрѣтенія, а взяты на прокатъ у Малороссовъ.
Подъ наибольшимъ вліяніемъ Великороссіи оказывается лишь городъ Смоленску нѣкогда прозванный «ожерельемъ Москвы и Россіи».
