Телеграммы (Тэффи)
| ← Папочка | Телеграммы | Телефон → |
| Из сборника «Дым без огня». Опубл.: 1913. Источник: Тэффи Н. А. Собрание сочинений. Том 5: «Карусель». — М.: Лаком, 2000. — С. 243-245. • Впервые: Русское Слово. — 1913. — 30 июня (13 июля). — № 150. — С. 3. |
Второй звонок.
Томный молодой человек, в рыжем пальто, с розой в петличке, наклоняется из окна и жмет руку приятелю.
— Ах, еще просьба: я забыл послать Мане телеграмму. Телеграфируй ей от меня.
— Что же телеграфировать?
— Телеграфируй: «люблю, тоскую, твой». Адрес помнишь?
— Помню.
На площадку вагона впрыгивает барышня в синей вуали. Снизу офицер подает ей букет.
— А Коле не забыли телеграфировать?
— Успела, успела, — отвечает барышня. — Всего три слова: «люблю, тоскую, пишу».
Третий звонок.
Замахали руки, платки, шляпы.
— Пишите! Пишите! Кланяйся! Пиши!
— Где мое пальто? — надрывается чей-то голос.
— Телеграфируй!
— Носильщик! Носильщик!
Высокий, толстый господин звонко чмокнул провожавшую его жену, вскочил на ходу и, скосив глаза на соседку в синей вуали, ожесточенно замахал шляпой.
Две дамы у окна познакомились и угощают друг друга конфетами.
Их сблизило навеки то, что обе знали в молодости мадам Кузякину.
Теперь они обсуждали сложный семейный вопрос той дамы, которая постарше.
— И знаете, — рассказывала она, — это была такая нежность, такая преданность! Я тебе, говорит, буду писать еже… еже… не помню что. Но, во всяком случае, «еже» было сказано.
— Каково! Каково! — сочувствует дама помоложе.
— Ну-с, попрощались мы, разъехались. И можете себе представить, — ни одной строчки. Вот вам и «еже». Я с ума схожу, телеграфирую каждый день: «Люблю, тоскую, пиши, отвечай». Ни слова.
Томный молодой человек в рыжем пальто томно смотрит на барышню в синей вуали и пишет телеграмму за телеграммой. Он, верно, очень деловой; у него даже бланки взяты с собой.
Барышня украдкой подсматривает, читает:
«Кострома Любиной Люблю тоскую пиши. Владимир»
«Москва Танчиной Люблю тоскую твой»
«Берлин Restante А. В. Jedu liubliou toskoujiou».
Барышня вздыхает, задумывается, вырывает два листка из записной книжки и царапает на них ломающимся карандашиком: «Люблю, тоскую, пиши, пишу, твоя».
Потом надписывает на каждом по различному адресу и просит кондуктора отправить депеши с первой же станции.
В Двинске выскакивает из вагона толстый господин, чмокнувший свою жену, бежит на телеграф и нервно пишет две телеграммы.
Одну в Женеву:
«Jedu lublu toskuju twoj».
Другую — в Петербург, госпоже Мурер:
«Люблю, тоскую продай лианозовские Мурер».
Ночью кондуктор передает барышне в синей вуали телеграмму, посланную на ее имя вслед поезду.
Барышня стоит на площадке, рядом с рыжим пальто. Пальто уже без розы. Роза у барышни за поясом.
— Опять от него! — говорит барышня, распечатывая телеграмму.
Оба читают:
«Люблю, тоскую, пиши. Николай».
В Вильне барышня выходит. Рыжее пальто прощается с ней томно, долго и многозначительно.
Толстый господин снова на телеграфе:
«Петербург. Госпоже Мурер. Забыл запереть письменный стол люблю, тоскую держи рыбинские Мурер».
Через два часа рыжее пальто отправляет телеграмму в Вильну:
«Встреча неизгладима люблю, тоскую ваш».
Усталая телеграфистка узловой станции терла одеколоном запавшие желтые виски и отстукивала на аппарате:
«Нижний люблю, тоскую, вышлю…»
«Москва люблю, тоскую… пиши скорее… Ляля…»
«Ростов-Дон… Володя, где ты?.. Люблю, тоскую…»
Она закрыла на минутку глаза, покачнулась, потерла виски и снова застучала аппаратом.
Голова кружилась. Чтобы не спутаться и не пропустить, она шептала:
— Люблю, тоскую. Нежно. Люблю, тоскую.
Привычная рука отстукивала машинально привычные слова. Глаза слипались.
«Люблю, тоскую, хочу видеть».
«Люблю, тоскую, транспорт гусей задержан…»
«Люблю, тоскую, рыба гниет…»
«Люблю, тоскую товарный № 17 сошел с рельсов… Люблю, тоскую машинист пьян…»
«Люблю, тоскую кондуктора Коркина уволить немедленно…»