Убогий[править]
Бросьте в огонь Федру и представляйте Убогого.
«Убогий, драма нравоучительная в превосходной степени, написанная прозою, в 4-х действиях, драма, представляемая в Бордо, драма, обогатившая Летексиера, драма наконец, которая одна стоит более, нежели все Расиновы сочинения….»
Кто говорит это? — Кому более, кроме г-на Мерсье, творцу Убогого и многих других сочинений, не менее известных, не менее любопытных, не менее полезных для человеческого рода, как например пьеса Филип II, в которой, по признанию самого автора, находится весьма много прекрасного против деспотизма королей и духовенства, и 2240-й год, где, как автор изъясняется, изображен в естественном виде «этот хвастун, этот гонитель, этот развратный, суевер, словом, Людовик XIV, невежа, принимающий на трон посольство сиамское, сидящий на разрушенном столбе своих чертогов, проливающий горькие слезы о себе самом и о своем поколении….» Надобно признаться, что это бесподобно!
Г. Мерсье прав, желая, чтобы сожгли Федру, трагедию сумасбродную, вредную для общественного благонравия, трагедию, в которой выводится на сцену жена клятвопреступная, бесстыдная, порочная. Он прав, требуя, чтобы играли его Убогого, драму нравоучительную, умертвившую нелепый закон и извлекающую из очей сладостные слезы. Г. Мерсье говорит: «Я не Жан-Расин, да будет вечная хвала Богу; я не Жан-Расин; потому что сей Жан-Расин родился под несчастным созвездием; он был чувствителен и к похвалам и к брани. Уже 25 лет я попираю ногами и похвалы и ученую критику. Кабинет есть небо мое. Какая мне нужда до земной участи моих произведений, когда я вкушаю блаженство райское в моем небе?..» Не правда ли, что блаженство г-на Мерсье очень забавно?
Наконец, г. Мерсье объявляет нам, «что его Убогий, не досаждая никому скучным единообразием стихов, трогает и вместе научает зрителей; а Федра заставляет краснеться молодых девушек, и возбуждает омерзение во всех честных людях…..» Кто сумневается в том?
Следовательно, г. Мерсье имеет неоспоримое право кричать во всех кофейных домах и на всех перекрестках: о истинные мудрецы! бросьте в огонь Федру и представляйте Убогого!
«Не самолюбие водило моим пером» прибавляет автор: «когда я писал слова сии, который вовеки не поймет толпа журналистов. Что мне нужды до их похвал; я боюсь их похвал.»
Г. Мерсье может быть спокоен, если он боится одних похвал. Все идет по его желанию. Никому не приходило в голову хвалить его, а он беспрестанно жалуется — какая неблагодарность!
Убогой, драма г-на Мерсье: [Ирон. коммент. к предисл. Л. С. Мерсье]: (Из Фран. журн.) / [Пер. М. Т. Каченовского] // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 19, N 2. — С. 126-128.