Коровин К. А. «То было давно… там… в России…»: Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
Кн. 2. Рассказы (1936—1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма
М.: Русский путь, 2010.
Философия[править]
Жаркий июльский день. Делать ничего не хочется — лень одолевает. Приятели мои ходят только купаться. Зной, на охоту никто не идет. Стенают.
— Хоть бы дождичек пошел, невмоготу.
К вечеру по небу поплыли длинные перистые облака. Солнце садилось в дымку. Герасим сказал:
— Завтра, видать, будет ненастье, серый день.
Вдали, у мохового болота, по дороге неслась пыль — золотая в лучах заходящего солнца.
Стадо возвращалось в деревню. Блеяли овцы, и медленно шли коровы.
На реку лег туман, и потянуло прохладой.
Приятели обрадовались, повеселели. Умывались у колодца холодной водой. Говорили:
— Хорошо. Полегче стало. Так надоела жара.
Медленно наступал вечер. А за далекими лесами показался серп месяца.
Неумолчно стрекотали в траве кузнечики, и на склоне от сада, по дороге, трещал козодой.
Приятели собрались на деревянной террасе у дома. Все одеты легко, босиком. Зажгли лампу.
На террасе готовили ужин. Подали окрошку.
Толстый Юрий сел за стол, растопырил руки и мигал.
— Юрий-то совсем скис, — сказал архитектор Вася. — С таким брюхом в жару трудно…
Юрий Сергеевич вздохнул и принялся резать ножом огурец, кладя его себе в окрошку.
— Все стерпеть можно, все — полбеды, а вот комары заедают. Беда! И он крикнул:
— Ленька, сделай милость, дай валенки, а то ноги едят непутем.
— А вот меня комары не кусают, — сказал кротко Коля Курин.
— Они не дураки, очень им нужно… Они тоже понимают…-- сказал приятель Вася.
— Ты что же этим хочешь сказать? — спросил Коля.
— А то, что они хотя и мушки, а понимают. Им не очень-то хочется получить разные там стрептококки, стерванококки и кокки…
— Позвольте… — обиженно сказал Коля, — что значит «стерванококки»? Что это за разговор?
— Ну, а если правду сказать, столько это в текущей жизни всякой всячины есть, — ни с того ни с сего заметил доктор Иван Иванович. — Сколько борется человек!.. Помимо разных этих бацилл разные такие вражества, интриги, недоброжелательство, зависть, — черт его знает, чего только нет!.. И все же, среди всего ненужного, — жизнь есть радость. Жизнь! Есть в ней какая-то тайна… Да-с, тайна — и неразгаданная. Каждому хочется и нравится жить…
— Какая же тайна? — заспорил мой племянник, студент Володя. — Никаких, вообще, тайн нет. Рождаются, умирают…
— А забыли Софью Павловну? — сказал ему охотник Караулов.
— Позвольте… — быстро ответил Володя, — позвольте… Софья Павловна полюбила другого, вот и все.
— Сразу так, в вагоне, через полчаса, полюбила севшего в вагон коммивояжера и слезла с ним в Ростове, оставя вас с носом? Ну, ну!..
— Какая тут тайна, — сказал доктор, — у того деньги были, а у Володи — ничего.
— В обсуждение таких вопросов я не вхожу, — взволнованно сказал Володя и ушел из комнаты…
— Философия это или не философия, а вот есть такая странность… — сказал серьезно приятель Вася. — Вот, видите ли, Земля наша — шар довольно-таки тяжелый, и висит он в воздухе и вертится. Но в том-то и дело, что ни на чем не висит и не падает… Находится эта Земля наша в некоем пространстве, и нет ему, пространству этому, ни начала, ни конца. И на этой самой Земле живем мы — люди. И понять этого самого — как все это устроено — не можем… И также не можем ничего знать вперед, что будет. Живем себе на этой земле, поживаем, а потом умираем. И этого тоже понять не можем. И живем мы на этой самой нашей земле, которая прекрасна и обильна, живем хорошо, но не очень… Ибо — ничем не довольны. Всегда ссоримся друг с другом и вступаем в драку, то есть воюем. Отнимаем друг у друга эту самую землю…
— Это верно, — согласились все, — это правильно.
— И сидим мы летом чуть не в рубашках… — перебил Юрий, — и едим в жару окрошку. А следовало бы выпить сейчас, когда спала жара, и закусить маринованным грибом рюмку водки. Только надо ее похолодить на погребце…
— Вот… с вами ни о чем дельном говорить нельзя, ни о чем возвышенном! Все профанируете! — рассердился приятель Вася.
— Чего вы, Вася правду говорит, истину. Правда, что никто и никогда этой тайны не узнает, — вступился за приятеля доктор Иван Иванович. — Скажите-ка, а кто создал-то все, ну-ка? А кто все сотворил?
— Ну, это уж ерунда, Иван Иванович, вернемся к Адаму!..
— А камень кто родит и землю? — не сдавался архитектор Вася. — Камень?.. А вы знаете, что камень растет?
— Ну, уж это ты врешь, — сказали все.
— Позвольте… но ведь это же доказано учеными…
— Вот тоже, — вдруг сказал Герасим, — ко мне барин из Москвы приезжал на охоту. Давно его что-то нет, не помер ли? Тоже был ученый, знать. Так вот грибы любил есть. Наберет, бывало, белых и сам жарит. Тоже любил рюмочку-другую выпить и грибом закусить. И говорил он мне: «Вот что такое, Герасим, гриб, никто из ученых не знает. Ягоды, репа, огурец — все известно. А вот гриб — никто не знает, как он растет, неизвестно, никто не видал. И понять нельзя — и не дерево он, и не капуста. Мы, — сказал барин, — ученые, агрономы, а не знаем. Да чего еще, он и на человеке растет. Много этого всего на свете, чего никто не знает. Вот что». А я ему и сказал: «А зачем, барин, все это надо знать?» Пословица говорит: «Будешь много знать — скоро состаришься». Заметьте, каждое новое место, на котором не был на охоте, тебе много заманчивей. Оттого — что не знаешь. Однова меня отец в Переяслав с собой взял. Так вот я рад был — озеро увидал. Хорошо озеро. А после того я часто там бывал по торговой части. Ну и привык — озеро и озеро. Я на него и не гляжу… Узнать хотят, все узнать. Много таких-то. Охота им узнать — как и что. И про соседа все узнать, и как ты живешь, — все ему интересно. А когда тебе плохо, то пожалеет малость. А вот когда хорошо, то расстроится. К нам в Буково человек такой пришел, ну и жить стал. Такой человек — ласковый, услужливый, хороший, тихий. В гости ходит, все про духовное говорит. А потом-то вышло так — он все выглядывал, укладку смотрел, куда деньги люди прячут, в какую кубышку, одежина у кого какая, где. Узнавал, выглядывал. А потом и обокрал всех. Видать, что самоучка был. Но все же в овраге его кончили…
ПРИМЕЧАНИЯ[править]
Философия — Впервые: Возрождение. 1939. 14 июля. Печатается по газетному тексту.