Хрезос (Доувес Деккер; Чеботаревская)
| Хрезос |
| Оригинал: нидерландский. — Перевод опубл.: 1861. Источник: Мультатули. Повести. Сказки. Легенды. — СПб.: «Дело», 1907. — С. 59. • Отрывок из «Любовных писем» |
Хрезос жил в Беотии. По профессии он был бургомистр в деревушке, имени которой я не помню. Не могу казать также, как случилось, что он попал в Беотию, ибо семья его была родом из Афин, и даже состояла, кажется, в родстве с Алкивиадом…
Хрезос был добрый человек и жил со всеми в мире. Он, насколько хватало сил, заботился о своей деревушке, а в свободные минуты предавался игре на лютне. Играл он только дома и никогда не надоедал никому своей музыкой.
Пришли разбойники и учинили ряд насилий над жителями деревушки, в которой жил Хрезос. Он отложил свою лютню и попытался прогнать разбойников. Ему сказали, чтобы он не смел этого делать, так как разбойники находятся под охраною столичных властей.
Хрезос однако не поверил, так как это казалось ему чересчур невероятным. Он продолжал борьбу против разбойников, и так как их было много, то послал в Фивы гонца за помощью.
Вместо помощи ему ответили что он недостойный бургомистр, и не обладает безусловно никакими данными для занятия какой либо должности в Беотии. Последнему он не противоречил. Уговорив односельчан запастись терпением, он с женою и детьми отправился в путь, не взяв с собою ничего, кроме лютни. Жилище его было занято другим бургомистром, несомненно более достойным в глазах фиванских властей, и состоявшим, по-видимому, в большой дружбе с разбойниками, которых глупый Хрезос хотел прогнать. По крайней мере, жалобы на разбой прекратились, хотя разбойники и продолжали оставаться в этом крае.
С большим трудом удалось Хрезосу проникнуть в Ареопаг и изложить там всё случившееся. Он указал на свою семью, погибавшую от нищеты. Всё случившееся он считал недоразумением. Я говорил уже, что он не был уроженцем Беотии. Поэтому он и рассуждал так превратно.
Ареопаг ничего не ответил. Хрезос призывал жену к терпению — что было, собственно, лишним — и утешался игрою на лютне, что было для него необходимостью. Звуки, извлекаемые им из инструмента, отвечали его настроениям. Он не был в сущности большим художником, но в игре отца, при виде детей, умирающих с голоду, есть нечто особенное. Именно поэтому, а не потому, чтобы Хрезос играл хорошо, его так охотно и слушали. В его игре было что-то острое, щекотавшее грубые уши. А в Беотии было немало людей с грубым слухом.
Когда Хрезосу говорили: «Чудесно, играй ещё!» то у него бессильно опускались руки, а по лицу скатывалась слеза, при мысли о том, что эта неожиданная похвала является ценою голодания детей. Ему следовало бы играть хуже, или вообще не так, как он играл. Он сравнивал свою душу со струнами лютни, которые должны быть сильно натянуты, чтобы звучать… так сильно натянуты, что могут лопнуть, не удовлетворив слушателей. «Чувствуют ли это струны так же, как я?» — думалось ему.
Всё же, время от времени, он играл, ибо не мог иначе. А семья продолжала голодать.
Не раз обращался он в Ареопаг. Наконец ему был вынесен следующий приговор:
Ареопаг, заслушав жалобу бывшего бургомистра Хрезоса, на разбой в деревне… и т. д.
Заслушав просьбу Хрезоса о постановлении решения по поводу возникшего между ним и фиванским магистратом дела, и т. д.
Приняв во внимание объяснения вышеупомянутого Хрезоса относительно того, что он и семья его находятся в крайней нужде, вследствие недоразумения, побудившего фиванский магистрат принять сторону разбойников, грабивших деревню, где Хрезос в то время был бургомистром; приняв во внимание показания многих свидетелей, слышавших игру вышеупомянутого Хрезоса на лютне, — силою закона присуждает Хрезоса к игре на лютне и к уплате судебных издержек за ведение дела.
Ареопаг был продажный и назывался… Нидерланды.