Черная анархия (Бердяев)
| Черная анархия |
| Из сборника «Духовный кризис интеллигенции». Опубл.: 1909. Источник: Духовный кризис интеллигенции. — СПб., 1910. — С. 193—198. — odinblago.ru • Впервые напечатано в «Слове» 17 апреля 1909. |
Интересы политической борьбы и политических партий мешают оценить «союз русского народа» с моральной точки зрения, увидеть в нем явление, характерное для состояния русской культуры. Нельзя считаться с «истинно русскими» людьми как с реакционно — политической партией, видеть в них исключительно политических противников. «Союз русского народа» не имеет отношения к политике в строгом смысле слова. «Союз» этот есть лишь беспорядочный сброд элементов дикости, варварства, языческой тьмы и нравственной распущенности, веками сохранявшейся в русском народе. Это — разгул старорусской анархической распущенности инстинктов, не ведающий никакой нормы, это — последняя вспышка того нравственного идиотизма, который воспитывался силой слишком застаревшего деспотизма. В «союзе русского народа» чувствуется восточная дикость и темнота, а временами показывается морда зверя и обнаруживаются атавистические переживания людоедских инстинктов. «Истинно русские» люди в массе своей стоят по ту сторону добра и зла, истины и лжи, их мысли, чувства и действия находятся вне контроля совести и разума. Тут не только безнравственность и глупость, тут нечто еще более примитивное, нечто предшествующее самому возникновению нравственных и разумных оценок. Говорю не о русском народе, наивном и непосредственном в своей преданности старине, глубоком и добром даже в своей «реакционности», подлинно религиозном, а о тех отбросах, которые самозванно себя именуют «русским народом». Можно быть политическим консерватором, сторонником государственного абсолютизма, охранителем исторических традиций и заветов и вместе с тем, человеком высокой культуры и высокого нравственного сознания. Консерваторами у нас были славянофилы. Консерватизм имеет право на существование в каждом обществе, и возникновение идейного общественного консерватизма у нас даже желательно для органического развития нации. Но «истинно русских» людей нельзя назвать консерваторами, они — разрушители и анархисты в самом диком и самом буквальном смысле слова. «Истинно русские» люди только и возможны при анархическом состоянии общества. Их нельзя также назвать монархистами и националистами. Идея монархии как положительной основы национальной жизни, им так же чужда, как и всякая идея; монархия для них лишь орудие, которое они целиком хотят подчинить своим инстинктам и вожделениям. Они гораздо более анархисты, чем монархисты. Об этом достаточно свидетельствуют бесчисленные попытки «союзников» узурпировать себе власть, об этом кричит наглость, с которой они предписывают власти делать для них угодное, об этом проговорился г. Марков 2-й. Также чужда им и идея нации в ее творческом значении, национализм их есть лишь дикий инстинкт, непосредственная корысть и язычески-темное самохвальство.
Те же стадные и распушенные инстинкты, которые некогда сказались в бунте Стеньки Разина и в пугачевщине, теперь сказываются в еврейских погромах и во всех погромных действиях и скандалах «союзников». Это — анархия рабов, зашевелившийся хаос дикости, разнузданный властью, которая захотела превратить его в орудие борьбы с революцией.
Существует мнение, что черная сотня, увы, не сотня, есть религиозная реакция, реакция старых народных верований против нового духа. Это, пожалуй, действительно религиозная реакция, но реакция не христианской религии, а темной и примитивной языческой религии, языческого суеверия и идолопоклонства. В человеческой, исторической стороне православия много было темного и суеверного язычества. В нашей черной реакции и восстал языческий быт христиан, привязанность их к времени и временному в мире, а не вечная правда и истина христианства. У союзников, язычников по привязанностям своего сердца, нет благоговения к святыне, Нет смирения перед высшим, нет даже уважения к храмам, которые они считают возможным осквернять общественными скандалами и политическими изуверствами. Выпали случаи, когда «истинно-русские» люди насильственно врывались в церковь, учиняли насилие над священником, превращали храм Божий в орудие диких демонстраций. Церковь, как и монархия, как и национальность, нужна им лишь как орудие их темных вожделений. Люди эти полны суеверий, но лишены благоговения перед священным. Христианство не может защищать смертной казни, жестокости, насилия над совестью и тьмы, все это может защищать лишь языческий быт темных «христиан». Союз «русского народа» и есть язычески-бытовой союз; ему следовало бы противопоставить союз христианский, который придаст творческо-созидательный характер здоровой религиозной реакции против неверия. Христианин может быть сторонником какой угодно политической формы, монархии, республики или еще какой-нибудь, так как все политические формы имеют значение относительное и временное, но не может христианин быть защитником зверства, жестокости, насилия, мрака. Я думаю, что абсолютист и непримиримый противник смертной казни, противник всякого насилия над совестью и пр. с христианской точки зрения терпимее, чем конституционалист и вместе с тем сторонник смертной казни и жестокости.
Славянофилы были сторонниками идеальной абсолютной монархии, но они хотели, чтоб абсолютная монархия служила добру и свободе, чтоб она была гуманной и христианской, чтоб она просвещала народ свой и охраняла слабых от сильных. «Союз русского народа» прежде всего дорожит не абсолютизмом, а тем, чтобы он казнил и насиловал, гнал просвещение и умерщвлял совесть, был бы послушным орудием его инстинктов и вожделений. Абсолютная монархия может быть просвещенной и гуманной лишь до тех пор, пока она желанна и любима; когда она перестает быть желанной, она становится невыносимым деспотизмом. Абсолютизм, прошедший через контроль всенародного сознания, должен превратиться в конституционализм. Основное противоречие в конструкции идеального государственного абсолютизма в том, что он хочет быть любимым, не может быть насильственно навязан и вместе с тем навязывается, насилует, когда его не любят. То же противоречие есть и в конструкции социализма.
«Союз русского народа» по своему культурному и моральному облику стоит еще ниже той власти, которая делает много зла, но все же признает некоторый минимум культурных норм. Отрицание обязательных для всего человечества объективных норм составляет главную черту «истинно русских» людей. Отрицание универсального сознания «истинно русскими» людьми обнаруживает их дохристианскую, языческую природу. Христианство есть вселенская истина и всечеловеческая правда и потому не мирится с разгулом инстинктов, с произволом и корыстью личной, групповой или национальной. «Истинно русский» национализм есть самое заправское язычество, язычество, стоящее на уровне развития, предшествующем образованию всечеловеческого сознания. С «истинно русскими» людьми невозможно общение на почве всечеловеческих норм совести и разума. То же можно сказать и о некоторых представителях лагеря прямо противоположного, помешавшегося на классовой точке зрения. Но последние имеют то преимущество, что не называют себя кощунственно христианами. Еще и еще раз нужно подчеркнуть, что тут дело совсем не в политике и не в приверженности к той или иной политической форме, дело в чем-то более глубоком, в отсутствии элементов универсального сознания, обязательного для всякого человеческого существа, дело в моральной, культурной и религиозной дикости. «Истинно русские» люди нуждаются в элементарном моральном просвещении, в принятии в свою плоть и кровь вселенской нормы жизни.
В быте русского духовенства, особенно высшей церковной иерархии, преобладают сейчас члены «союза русского народа». На миссионерском съезде в Киеве, на этом съезде суеверного русского язычества, сказалась вся наша дохристианская дикость. По учению христианской Церкви, принадлежность к духовной иерархии, даже высшей, не дает еще гарантии христианских качеств. Человеческая сторона христианской Церкви в истории может быть особенно загрязнена духом зла, на месте святом может быть такая мерзость запустения, какой не встретить в других сферах жизни. Защита смертной казни, напр. есть настоящее людоедство, требование кровавых жертвоприношений богу мести. Но божественная святыня Церкви не умаляется человеческой мерзостью.
Я могу иметь близкое общение, как с родным, с человеком самых противоположных политических взглядов и вероисповеданий, но не могу иметь такого общения с человеком, практически отрицающим универсальные нормы добра и истины. Политическая терпимость не может распространяться на «союз русского народа», тут необходима моральная нетерпимость, необходима беспощадная моральная борьба с нашей застарелой моральной разнузданностью и дикостью. Отношение к юбилею Л. Толстого поставило «истинно-русских» людей вне русской культуры и национального русского духа. К союзу русского народа нельзя относиться исключительно шутливо, хотя для шутливости и веселья глупость и невежество дают немало поводов; нельзя к этому «союзу» относиться и исключительно как к реакционной политической партии. Необходим суд моральный и религиозный потому, что люди эти пользуются религией для своих грязных целей. На пути национального и религиозного возрождения России, на пути создания великой и свободной национальной культуры стоит разрушительный «союз русского народа» и те таинственные верхи, которые поддерживают в России тьму, изуверство и анархическое хулиганство. Препятствие это должно быть сметено творческим усилием всей нации, созревшей до универсального сознания добра. Но в состоянии это сделать лишь творческие силы нации, во имя всенародной и всечеловеческой святыни. «Союзу русского народа» должно быть противопоставлено патриотическое и национальное воодушевление. Силы разрушительные, действующие во имя идей исключительно отрицательных, в состоянии лишь поддерживать черный призрак. А в бытии черного призрака, черной анархии виновны все мы: кажущаяся сила реакции есть лишь объективация нашей слабости и наших грехов.