Чудак (Аверченко)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Чудак
автор Аркадий Тимофеевич Аверченко
Опубл.: 1912. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 3. Круги по воде. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2012. — az.lib.ru • Дешёвая юмористическая библиотека Сатирикона, Выпуск 39, 1912

Одно из главных душевных свойств Чудака выяснилось для меня совершенно случайно.

В то время мы были мало знакомы, и только еще присматривались друг к другу.

Прекрасным росистым утром гуляли мы с ним по полю, пригреваемые ранним солнышком. Дышалось легко, чудесно, полной грудью, а ноздри жадно расширялись навстречу сладким полевым запахам.

— Какое чудесное утро, — воскликнул я. — И какой райский аромат!

— Да, — кивнул головой Чудак. Жаль только, что я ботинки промочил росой.

— К черту ваши ботинки! Вы посмотрите — все до последней козявки, до последнего жучка живет сейчас полной жизнью, стараясь до дна исчерпать свое краткое предназначение.

Чудак с сомнением покачал головой.

— Тоже, знаете ли, разные жучки бывают и разные их предназначения… Иной жучок только тем и живет, что хлеб на корню пожирает и убытки делает…

— Вы не любите природы? — спросил я с досадой.

— Мы оба не любим друг друга. Так что — квиты.

Я оглядел его тощую, нескладную фигуру, его впалую грудь и желтые усы на бледном лице. И подумал:

— «А, пожалуй, голубчик, ты и прав. Природа тоже тебя не особенно жалует».

— По-моему, этот «цветочный ковер», которым вы так восхищаетесь — одна безвкусица. Тона подобраны кое-как, без всякого смысла…

— Ага!.. Вы, значит, требуете какой-то высшей гармонии. Ну, в самой природе вы гениальности не встретите; в описаниях ее — пожалуй. Помните, Пушкина? Ни с чем несравнимые строки:

Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы,
Луна спокойно с высоты
Над Белой Церковью сияет…

— Знаете, что напоминают мне эти стихи? Протокол. Бесстрастный полицейский протокол. О чем пишет поэт? Об украинской ночи? Ну, да, она бывает тиха… Тут ничего особенного. «Прозрачно небо»… Конечно, раз нет туч и небо ясно — оно прозрачно. Наверное, всякий обыкновенный человек тысячу раз говорил в этих случаях: «какое прозрачное небо!.. Как блещут звезды»… В том, что иногда в воздухе чувствуется тревога — нет ничего удивительного, даже животные иногда чувствуют это. А насчет «трепетания сребристых тополей» — это ведь любой хохол видел, знает и ничего не находит тут замечательного. Трепещут потому, что дует небольшой ветерок. Легкое движение воздуха.

— Замолчите! — крикнул я. — У вас, вместо сердца, кусок сухого дерева!

Чудак улыбнулся и ответил:

— Нет, сердце у меня хорошее. Вот легкие — действительно, не особенно приличные.

*  *  *

Однажды, прогуливаясь по шумной улице, я встретил Чудака. Он быстро шел, оглядывая фасады домов и внимательно прочитывая все вывески.

— Здравствуйте, Чудак. Куда вы?

— Гроб покупать.

Я рассмеялся.

— Странное у вас нынче остроумие. Пойдемте, прогуляемся.

— Не могу. Честное слово нужно заказать гроб.

— Кому?

— Нашей хозяйке дома. Она умерла нынче, и все ее домашние так растерялись, что взвалили эту обязанность на меня. Впрочем, старуха. Уже 60 лет.

Мы отыскали мрачное логовище гробовщика и спустились по ступенькам вниз.

Чудак выбрал небольшой черный гроб, вынул бумажник и потом вдруг, будто что-то вспомнил, огляделся.

— Еще что-нибудь прикажете? — засуетился гробовщик.

— Да… Как вы думаете, — обратился он ко мне. — Если человек на полголовы ниже меня — какова его длина?

— Высота, вы хотите сказать?

— Длина. Я беру лежащего. Мне понадобится еще один гроб. Можно купить заодно, чтобы потом не возиться.

— Для кого?!

— Для моего отца.

— Да разве он умер?

— Живехонек. Но у него рак желудка — дело верное… Больше трех месяцев не протянет.

— И вы говорите таким тоном об отце?!

— Я говорю обыкновенным тоном. Тут уж ничего не поделаешь. Жалко его очень, — но от рака излечения нет. А гроб-то ведь, все равно, понадобится. Теперь ли, тогда ли…

— И вы способны для живого отца купить гроб?

— Да, ведь, я старику не покажу его… Спрячу пока в чулан — пусть стоит. А тогда, когда начнется суматоха…

— Вы, черт знает, что говорите! «Пока»… Прощайте!

Я сухо пожал руку удивленному, не понимавшему меня Чудаку и, расстроенный, убежал…

*  *  *

Я не был свидетелем третьего поступка Чудака — я слышал все происшедшее со слов других.

Однажды в одном из отелей Швейцарии, Чудак, в самый день своего отъезда в Россию, познакомился с семьей петербургского чиновника. Дочь чиновника, двадцатилетняя Ирина, чрезвычайно ему понравилась. После обеда Ирина в сопровождении Чудака спустилась к озеру, и там между ними произошел следующий разговор:

— Как жаль, что мы познакомились только сегодня, именно, в тот день, когда мне нужно уезжать.

— Да… Жалко.

— Вы мне очень нравитесь.

— Merci.

— Слушайте, знаете что? (Чудак вынул часы). До отъезда мне осталось полтора часа… За это время, конечно, ничего не успеешь… Но если вы умная девушка — вы должны понять меня. Я вам не противен, и если бы нам пожить бок о бок, так — месяц или полтора, вы могли бы влюбиться в меня и согласиться выйти за меня замуж. Но — повторяю — этого времени у нас нет, а я не прочь жениться на вас. Я знаю, конечно, что нужно делать все постепенно: сначала взгляды, потом легкое пожатие руки, мимолетный вздох, поцелуй после недолгой борьбы и потом — предложение руки и сердца. Кладем на пожатие руки две недели, на вздох — две недели, и на поцелуй — неделю. Итого — больше месяца. Предстоит трудная задача — проделать все это в 1 1/2 часа… Вдумайтесь — если вы меня поняли — мы, по приезде в Россию, можем быть счастливы…

— Вы сумасшедший! Нас ведь все засмеют! Никогда я не слыхивала ничего подобного…

— Почему? Сделай я это самое предложение полтора месяца спустя, вы бы не удивились, а тут отказываетесь. А что особенного могло случиться за эти полтора месяца, так называемого «ухаживания»? Несколько букетов цветов, билетов в театр, десяток коробок конфет?.. Ну, если вы так привержены обычаю, традиции — извольте: я могу еще сейчас успеть прислать вам тридцать-сорок букетов, пуда полтора конфет и целую книжку билетов в театр на сегодняшнее представление «Норы». Ведь это все равно, в сущности… Не правда ли?

— Вы… или сумасшедший, или… нахал! — сердито крикнула девушка, и, вырвав руку, ушла одна, оставив позади себя огорченного Чудака.

Чудак долго и печально, с горькой складкой у углов рта, глядел, как удалялось чудаково счастье, не понявшее его, Чудака…

*  *  *

Я долго не встречался с Чудаком — несколько месяцев.

Вчера я зашел к нему, по делу немного щекотливому, но удивительно — я совсем не стеснялся этого странного, сухого, рассудительного человека.

— Здравствуйте, Чудак, — сказал я, усмехаясь. — У меня к вам дело. Это немного бестактно: столько времени не видеться и прийти теперь только по делу…

— О, ничего. Вероятно, вы были очень заняты и не могли зайти, а теперь время нашлось.

Я бросил на него косой пытливый взгляд — не шутит-ли он?

Нет. Чудак был совершенно серьезен и говорил без иронии.

— Так вот, милый Чудак. Мне нужна дозарезу тысяча рублей.

— Хорошо. У меня есть деньги.

— Вот удача-то! Я вам отдам через три с половиной месяца.

— Постойте, — сказал Чудак, призадумавшись, и, как будто, что-то высчитывая. — Вы говорите — через три с половиной месяца? Так ничего не выйдет: или отдайте через два с половиной месяца, или уж совсем не отдавайте.

Я изумленно посмотрел на него.

— Я вас не понимаю…

— Ах, Господи, — сказал он с легким нетерпением, глядя в потолок. — Расчет очень простой: через 2½ месяца я смогу получить долг, а через 3½ месяца не могу.

— Уезжаете?

— Не совсем. Просто у меня скоротечная чахотка, и доктора сказали, что я проживу самое большее три месяца.

Я вскочил с места, а Чудак похлопал меня по плечу и сказал:

— Но, если бы я, в крайнем случае, протянул еще недельку сверх срока — не хлопочите. У меня, ведь, наследников нет, а с гробовщиком мы уже сделались… Помните, тогда — заодно с отцом.